- Эль, - остановил меня Ройх одним только звуком своего голоса.
Внутренне собравшись и напустив на себя независимый вид, я медленно повернулась и вежливо улыбнулась, не обнажая клыков. Показывать зубы допускается только среди близких родственников, потому что здесь нет угрозы. Для всех остальных оскал, как знак угрозы. Ройх подошел ко мне и склонился в поклоне.
- Прекрасная Эльмина, дня мрачного и крови алой.
- Пусть Мрак пошлет тебе удачу, Пьющий кровь.
- Как нравится тебе все это, Эль?
Расшаркиваться, улыбаться вновь и вновь.
- Отец овеян будет славой.
Скептически фыркнув и выказав тем свое отношение к подобной славе, я посмотрела на Ройха. Ему так же, как и всем вампирам, не нравилась идея союза с людьми. Но кто-то относился к происходящему спокойно, как отец. А кто-то с ожесточением, как я и Элион. Ройху была ближе позиция отца, но некоторое раздражение все же наблюдалось.
- Там Дорна уж клыки себе сточила,
тебя заждалась верно, подойдешь?
- Она найдет себе занятье без меня.
А мне ответ услышать нужно от тебя.
Ты ведь не против?
Равнодушно отмахнулся один из прекраснейших Пьющих кровь, а мое сердечко, чей ритм был быстрей, чем у моих собратьев, окончательно пустилось в пляс.
- Не против, так чего ты ждешь?
- Сегодня говорил я с первым лордом.
- О чем?
О, боги, дайте сил казаться гордой...
Последние слова я прошептала, скрывая свое волнение. Но ответа так и не дождалась, потому что дверь распахнулась и бес, цокая копытами по каменному, отполированному до зеркального блеска, полу, вошел и поклонился главе клана.
- Посланники из княжества Монтери!
И вошли они, наполнив зал запахом своих тел. Ноздри всех, абсолютно всех Пьющих кровь, затрепетали, и глаза блеснули голодом, но... Но лорд Одариан едва заметно повел плечами, и дружное сглатывание утонуло в таком же дружном кашле. Я не закрывалась кашлем. Во-первых, меня не было видно, а во-вторых, я реально смотрю на этих созданий. Это еда! А перед едой расшаркиваться глупо. Кривая ухмылочка скользнула по тонким губам Ройха, и рука неожиданно легла мне на талию, увлекая за портьеры, пока все были заняты лицемерием.
Я охнула, но не посмела сопротивляться тому, о ком мечтала долгими девичьими ночами. Да и как можно противиться столь завораживающей силе? Я стояла и ждала, когда он скажет о своем разговоре с отцом, когда эти губы, под которыми скрываются острые, как кинжал, клыки, коснуться моих губ, становясь доказательством его намерений.
- Прекраснейшая Эль, о нашем браке я просил отца.