Добежав до Дома Надежды, Клим взлетел на свой этаж и ворвался в квартиру. На кухне уже горел свет: Ада отыскала церковную свечку и прилепила ее на полку с посудой.
Клим схватил с гвоздя Адин передник, положил его на кухонный стол и бережно вынул ребенка из-за пазухи.
Нина в ужасе смотрела на лохматое большеголовое существо с глазами-щелками.
— Где ты это взял?! — ахнула она. — Отнеси ее назад!
— Уже поздно, — тяжело дыша, сказал Клим. — В Китае так: если ты спас чью-то душу, ты обязан заботиться о ней до самой смерти. Ребенка нужно покормить: у тебя груди болят от молока, и тебе самой будет легче…
— Да ты с ума сошел!
— Она умрет!
— Пусть умирает! Ты что, хочешь заменить Катю на… это?!
Ада уперла руки в бока:
— Если вы думаете, что я потерплю в квартире орущего младенца, вы глубоко заблуждаетесь. Ее надо отнести в приют к монахам — они принимают подкидышей.
— Моя будет, — упрямо сказал Клим.
— Как вы будете ее кормить? — закричала Ада. — Вы же работаете целыми днями!
Не сводя с Клима полубезумных глаз, Нина провела ладонью по груди.
— Мне действительно надо что-то делать с молоком.
У нее тряслись руки, но она все-таки принялась расстегивать пуговицы на траурном платье.
Ада взвыла от отвращения:
— Эта девчонка наверняка вшивая!
— Ты сама была вшивой, когда мы сюда приехали! — рявкнул на нее Клим. — Будь любезна, уйди отсюда!
Ада с оскорбленным видом вышла из кухни и так грохнула дверью, что огонек на свечке погас.
Нина всхлипывала в темноте.
— Ты правда хочешь взять этого ребенка? — У нее был такой голос, будто она собиралась покалечить себя, но все еще надеялась на спасение.
— Я не представляю, как мы с тобой будем, если не… — Клим запнулся и не договорил.
В темноте подвинулся табурет, ребенок тихо пискнул и зачмокал губами. Клим с облегчением выдохнул: все-таки Нина согласилась покормить девочку.
Нашарив спички, он вновь зажег свечу. Нина сидела с закрытыми глазами; из-под ее ресниц текли слезы.
— Ну вот, ты тоже о ней позаботилась… — произнес Клим, пытаясь улыбаться.
— Это оскорбительно для памяти моей дочери, — отозвалась Нина. — Ее никто не заменит.
— Я и не хочу замены! Просто нам нужен ребенок — иначе какая-то дыра в сердце…
Нина долго молчала.
— Это я виновата в гибели Кати, — произнесла она наконец. — Я тебе не говорила, но три дня назад, Уайер позвонил мне и посоветовал убраться из Шанхая. Он сказал: «Мне плевать, от кого вы прижили своего младенца. Общество считает, что его папаша — Даниэль Бернар, и я не хочу, чтобы вы позорили мою семью». Я отказалась уезжать, и тогда он велел пенять на себя.