На похоронах Кати было неожиданно много народу — многим было любопытно взглянуть на оскандалившуюся мисс Купину.
Нина уже ничего не понимала и не воспринимала. В церкви, а потом на кладбище она стояла отдельно от всех — тонкая и хрупкая, с густой черной вуалью поверх бархатной шляпки.
— Оставьте меня в покое, — безжизненно повторяла Нина, если к ней кто-то подходил с соболезнованиями.
После похорон Клим увез ее в Дом Надежды, чтобы ей не пришлось иметь дела с «сочувствующими».
Она вошла вслед за ним в квартиру и села на табурет в кухне.
Перепуганная Ада смотрела на нее во все глаза.
— Ой, а что это у вас на груди? — спросила она, показывая на два небольших пятна, расплывающихся по траурному платью.
Нина перевела на нее затуманенный взгляд.
— Это молоко для моей дочери.
Лучше бы она плакала.
Сгустились сумерки. Ада хотела зажечь свет, но керосин в лампе кончился.
Клим поднялся:
— Я сейчас схожу в лавку.
Ему надо было что-то с собой сделать: он не мог сидеть рядом с Ниной и погибать от отчаяния.
Прихватив зонт, он вышел на улицу. Из буддийского храма на углу доносились низкие поющие голоса, перед воротами гомонили разносчики с переносными кухнями:
— А вот кому свежей каши из миндаля и семян лотоса! Горячий суп из креветок! Лапша! Рисовая лапша!
Сквозь выкрики торговцев Климу почудился плач младенца. Вот и слуховые галлюцинации начались…
— Ароматные чайные яйца! — надрывались разносчики. — Лепешки! Арбузные семечки!
Клим пошел вдоль храмовой ограды и чуть не споткнулся о комок ворочающегося тряпья, лежавшего под фонарем. Сам не зная зачем, Клим сдвинул ветошь кончиком зонта и вздрогнул от неожиданности.
Это была новорожденная китайская девочка с еще не отсохшей пуповиной. Она уже не плакала, а только судорожно дергала посиневшими ручонками.
Клим оглянулся по сторонам — мать, понятное дело, уже сбежала. Проститутки и нищенки часто выкидывали нежеланных детей на улицу — авось кто-нибудь подберет, а если нет — ну и ладно. Сколько младенец промучается? Час, два — и сразу на небо. В Шанхае ежедневно находили до сорока детских трупов — беспризорников и брошенных младенцев.
Клим расстегнул пальто и, как щенка, сунул ребенка за пазуху.
Мистика какая-то — словно добрые китайские боги сжалились над ним и переселили душу Кати в новое тело. Извини, но белой девочки у них не нашлось — это не по их ведомству.