и терпеливо ждет случая, чтобы влететь в дом. Чуть живая от страха, она подошла к окну и раздернула занавески, но оказалось, что это у соседей что-то сгорело и столб черного дыма поднялся до самой крыши.
Краем глаза Нина увидела свое отражение в зеркале: в лице у нее не было ни кровинки. Она будто очнулась. Ладно, не так страшен черт, как его малюют… Надо успокоиться и хотя бы попытаться выяснить, что произошло.
Через полчаса Нина сидела на кухне в Доме Надежды.
— Клима вызвали в редакцию, и после этого он не возвращался, — сказала ей зареванная Ада. — А потом к нам пришли с обыском.
— Ты не говорила полицейским о нас с Китти? — спросила Нина.
Ада с возмущением посмотрела на нее:
— Нет, конечно! Я сказала, что понятия не имею, с кем Клим дружит и куда ходит после работы. Они стали наседать, а я пригрозила, что нажалуюсь на них миссис Бернар.
Нина сжала Адину руку:
— Спасибо! Если что-нибудь узнаешь о Климе, сразу сообщи мне.
В «Ежедневных новостях» ей сказали, что никакого совещания вчера не было. Старик-привратник, дежуривший прошлой ночью, тоже поклялся, что Клим не приходил в редакцию.
С тяжелым сердцем Нина вернулась домой.
— Мисси, у нас уголь кончился, — сказала вышедшая ей навстречу ама. — И люди, которые стригут газон, спрашивают, когда вы с ними рассчитаетесь.
— Позже, — бесцветно отозвалась Нина.
Она, поднялась наверх и вошла в кладовку, где лежали коробки Гу Яминя. Как теперь от них избавляться? Предложить в первый попавшийся бордель? Но ведь ее наверняка обманут или, того хуже, сдадут в полицию как торговку порнографией.
Вот и все… вот и доигрались: даже если Климу удастся спастись от Уайера, он не сможет вернуться к ней.
Каждый день Нина с трепетом разбирала почту в надежде получить весточку от Клима. И в то же время боялась: вдруг полицейские пришлют ей поддельное письмо, чтобы посмотреть, донесет она о нем или нет?
Беспокойство и неопределенность вконец измучили ее. Она постоянно вела воображаемые разговоры с Климом, споры с Уайером и выступления в суде, к которому ее привлекут если не за порнографию, то за что-нибудь другое. При этом во внешнем мире ничего не менялось — только сборщики платежей все чаще появлялись на крыльце ее дома.
Ама решила поговорить с Ниной:
— Когда умер мой муж, я пошла к монахам и сказала, что очень скучаю по нему. Они мне ответили, что я глупая женщина и пытаюсь изменить то, что изменить нельзя. Если муха хочет полакомиться сахаром, а окно в кухню закрыто, ей не стоит биться о стекло. Надо искать другую еду — пусть не такую сладкую, но сытную.