Не дело пятнадцатилетней девчонке работать такси-гёрл! Но другого заработка ей не найти, а если Ада останется без денег, то ее судьба будет предрешена: она два-три дня поголодает, а потом отправится на панель.
Скрепя сердце Клим объяснил Аде правила, установленные в «Гаване»:
— Такси-гёрл сидят за особыми столиками, мужчины покупают в кассе билеты по пятьдесят центов и выбирают девушку. Если клиент совсем противный, ему можно отказать, но если будешь привередой, ничего не заработаешь. После танца надо просить, чтобы тебе купили вина и закуски — за это полагается процент.
— А если предложат выпить? — спросила Ада.
— Постарайся сделать так, чтобы тебе купили отдельную бутылку. Официант принесет яблочного сидра, но цену за него выставят как за шампанское. Если клиент будет настаивать, чтобы ты выпила из его бутылки, глотни, но только немного, иначе ты не сможешь танцевать. А если будет совсем невмоготу, сними туфли — это знак того, что ты устала.
— Откуда вы все знаете? — удивилась Ада.
— У меня подруга работала такси-гёрл.
— А где она сейчас?
— Вышла в люди… То есть замуж.
Первая любовь Клима, китаянка по имени Джя-Джя, приехала в Шанхай из Кантона,[4] где девочкам не бинтовали ноги. В «Гавану» не брали цветных, но Джя-Джя была так хороша, что для нее сделали исключение.
Клим влюбился в нее с первого взгляда. Он спускал все деньги, чтобы потанцевать с нею, каждый день провожал ее до дома и дрался с матросами, если они осмеливались назвать ее узкоглазой.
Хозяин чайной компании, где служил Клим, узнал, что тот собрался жениться на цветной, и подговорил своих дружков скинуться деньгами и выслать «паршивую овцу» из Китая. Шанхайские джентльмены свято блюли честь высшей расы и делали все, чтобы китайцы даже думать не смели о браках с белыми.
Клима скрутили и отвезли в порт, но русский пароход уже ушел, и ренегата посадили на судно, следовавшее в Буэнос-Айрес, — так Клим попал в Аргентину.
Надеясь скопить на обратный билет, он работал как проклятый — сначала в типографии, а потом в газете. Он писал Джя-Джя страстные письма и обещал увезти ее в Россию, но вскоре от Марты пришла телеграмма: какой-то купец забрал его душеньку к себе в гарем.
Джя-Джя так и не узнала, что Клим превратился в одного из лучших журналистов Аргентины и был вхож к самому президенту. Ну, дай Бог ей гаремного счастья!
Клим думал, что никогда не забудет ее, а вот поди ж ты — познакомился с Ниной, и опять все пошло по-новой: огонь в глазах, в голове — сладкая неразбериха. Но и эту женщину он потерял.
Войдя в «Гавану», Клим отвел трепещущую Аду к гримерке, а сам отправился в ресторанный зал. Там уже было полно туристов и военных моряков с кораблей Великих Держав. Публика была исключительно белой: два здоровых вышибалы следили, чтобы в двери не дай бог не сунулись азиаты или негры.