— Вы, наверное, хотите узнать, что с Фаней? Она в полном порядке и передает вам привет.
Нина едва понимала, о чем он говорит. Господи боже мой, смертная казнь… Но за что?!
— За попытку государственного переворота и контрабанду оружия, — объяснил Левкин. — Ой, ну что же вы стоите? Присаживайтесь и располагайтесь как дома. Волноваться не из-за чего: обвинительный акт составлен нелепо и совершенно бездоказательно, поэтому, я думаю, до открытого суда дело не дойдет. Мы пригласили лучших китайских адвокатов — судья будет охотнее прислушиваться к их доводам. Мне нужно, чтобы вы подписали доверенности на меня, на господина Ма Дэчжэна и господина Го Тингбао. Это очень хорошо, что они согласились представлять ваши интересы: они никогда не берутся за дела, которые нельзя выиграть.
— Все мои деньги в Шанхае… как я им буду платить? — спросила Нина.
Левкин с укоризной посмотрел на нее.
— За все платит советская сторона.
Он достал из портфеля бумаги и подсунул их Нине, но она была не в состоянии разобрать, о чем там говорилось: строчки плыли у нее перед глазами.
Левкин пододвинул ей чернильницу:
— Давайте поторапливайтесь! Мне еще в мужскую тюрьму ехать к дипкурьерам.
Нина расписалась на одной копии, на второй, на третьей и тут заметила на полях карандашную надпись: «Я здесь. Мы что-нибудь придумаем».
Это был почерк Клима.
Перо выпало из рук Нины.
— Он приехал?!
Левкин показал глазами на стоящего в дверях охранника и быстро стер надпись резинкой.
— Ну, всего хорошего! Я побежал.
После встречи с адвокатом Нину вновь обыскали. Она едва могла дождаться, когда тюремщицы уйдут. Внутри у нее все клокотало от радости и досады, что она ничего не успела передать Климу.
Вокруг было все то же — серая камера, нары и обшарпанная дверь, впереди Нину ждала либо казнь, либо бессрочное заключение, но несколько слов, написанные рукой Клима, наполнили жизнь смыслом. Нина закрыла лицо руками и заплакала от счастья.