Запустение. Покинутость. На этом фоне от первого дома исходило тепло. Казалось, внутри горит очаг с равномерным, неопасным, ласковым пламенем.
Однако из него никто не выходил, двор был пуст. Ставни открыты, но плотные занавески не позволяли рассмотреть то, что внутри.
— Выходите! — крикнул Донской, вжимая педаль тормоза. — Прячьтесь в дом!
Девушки колебались, недоверчиво глядя на Донского. Олег Сурта помедлил и откатил дверцу.
Из леса с ревом выскочил джип.
— Выходите! — рявкнул Донской.
Он выпрыгнул из «фольксвагена», обежал его, бросившись к калитке. Сурта спрыгнул на землю, потянул за собой жену. Маверик выбралась из микроавтобуса последней. Ей хотелось закричать, потребовать, чтобы они остались в «фольксвагене» и никуда не выходили, но все происходило слишком быстро, ноги, как нечто самостоятельное, несли ее следом за всеми.
Джип остановился у ворот между микроавтобусом и москвичем. Виктор Дрожин распахнул дверцу, нагнулся над землей, зайдясь в диком кашле. Пинчук хрипел, потирая глаза. Анин выбрался из джипа, пошатываясь, он испытывал ощущение, будто его били по спине палкой.
Донской распахнул калитку со второй попытки. Она не была заперта с внутренней стороны, парень не сразу нажал язычок ручки. Донской был полон решимости выломить входную дверь, если в доме никого не окажется. Он вбежал во двор. Олег Сурта почувствовал, как жена тормозит его. За ней, не уверенная в том, что они делают, остановилась Анжела.
Прямоугольник дома уходил вглубь двора, в конце правой стороны к нему была пристроена веранда. Мимо нее узкая дорожка вела к огороду. Путь преграждала невысокая калитка, с обеих сторон заборчика, отделявшего двор от огорода, росли высокие кусты малины.
Дверь дома распахнулась.
На пороге появился худой, угрюмый мужчина, узкое лицо покрыто недельной щетиной, в нескладной фигуре, имеющей что-то от аиста, — страх и стремление дать отпор.
В руке хозяин дома держал ружье дулом вниз.
Артем Донской приостановился.
Олег Сурта остановился вовсе. Его жена и Анжела Маверик попятились.
По ту сторону ворот Анин потянул Пинчука от джипа к калитке. Дрожин, кашляя и отплевываясь, поспешил за ними.
От мужчины не исходило прямой агрессии, но он был напуган, и его реакция на появление взбудораженной группы молодых людей могла стать непредсказуемой. Это понял даже Донской, не допускавший мысли, что их не пустят в дом. Он перешел на шаг, ружье в руках хозяина сдерживало его.
— Помогите нам, — сказал парень. — Дайте укрыться в вашем доме.
Донской приближался к хозяину. Он не знал, какие слова использовать. Говорить можно много, но эффект останется нулевым. Говорить за них должны эмоции, выражения их лиц, однако, мужчина один, а их — много, он может неправильно все истолковать.