Но единственная тень, оставшаяся на закругленной каменистой стене впереди, оказалась еще хуже, чем все, что они видели до сих пор.
Это была тень его матери.
По коже Уильяма пробежали мурашки. Его было не так-то легко запугать – с учетом всех сил, которыми он обладал, но на сей раз ему стало по-настоящему страшно, гораздо страшнее, чем во время казни матери. Тень начала двигаться.
Она начала танцевать.
Его мать никогда не танцевала на публике, никогда на это не осмеливалась, но часто танцевала дома, перед ним. Это была форма ее самовыражения, ее любимый способ колдовства, ее движения были настолько индивидуальны и неповторимы, настолько необычны и характерны, что никому другому, пожалуй, было бы не под силу их повторить.
Но именно так сейчас танцевала ее тень.
Уильям почувствовал, что Джеб тоже испугался, но по иной причине. Спутник вряд ли мог понять всю глубину и основания его собственного страха. Уильям неотрывно смотрел на идеальные очертания ее фигуры, роскошные длинные прямые волосы, которые всегда развевались во время танца. Он застыл на месте, не в состоянии отвести глаз от этого неестественного зрелища.
Он быстро пробормотал заклинание – слова избавления и слова защиты, но извивающаяся тень не исчезла. И сам он не чувствовал безопасности и защищенности. Он чувствовал уязвимость и страх, слабость и беспомощность.
Джеб взял его за рукав и потащил в сторону, произнося свои собственные заклинания, слова силы, которые Уильям узнал, но был не в состоянии применить.
Какое бы ни таилось здесь зло, он понял, что оно намерено приложить все свои силы, чтобы не дать ему уйти. Он заставил себя отвернуться, сосредоточился и направил всю энергию на то, чтобы парировать мощное направленное на него воздействие.
Давление уменьшилось, злобная сила, направленная на них, определенно ослабла, и они быстро обошли скалу, двигаясь прямо от танцующей тени в направлении, которое они вдруг осознали как юг.
К немалому изумлению, они оказались на открытой местности. Звезды были там, где им полагается быть, луна скатывалась к горизонту, а небо на востоке, где через несколько часов должно взойти солнце, уже светлело.
Впереди, в уже не пугающем мраке, освещенная чистым и невинным лунным светом, паслась одинокая лошадь. Лошадь Уильяма. Они поспешили к небольшой рощице, где их ждало животное. Даже седельные сумки оказались на месте, лишь немного съехали набок.
Уильям отстегнул сумки. Впервые они с Джебом оба уселись верхом, взяли в руки поклажу, и животное быстро понесло их прочь от этой проклятой земли.