Я скорее почувствовал, чем увидел, блеск стали, дёрнулся инстинктивно в сторону, но получил верный удар в бок — короткий, с протяжкой, — пропоровший кожу. Дикая боль моментально прочистила мозги. Я распахнул глаза, разом, до последней крупицы разглядев белый песок под собственными сапогами и капли крови, растекающиеся чёрными кляксами. Топор в опущенной руке сам вяло трепыхнулся в попытке подсечь плотно обтянутые чёрной кожей армейских сапог лодыжки — полшага назад и выпад, уколовший плечо в ответ.
Я взвыл. Не разгибаясь, сжавшись в тугой снаряд, я ринулся под ноги противнику, надеясь если не сбить, то хоть привести того в замешательство, упал, покатился, не выпуская из рук топора. Почувствовав, как Алан перепрыгнул через меня, я извернулся, пытаясь одновременно встать на колено и достать противника если не лезвием, так хотя бы обухом.
Лезвие чиркнуло по песку, очертив полукруг, взметнув облако белой пыли, — я стоял на одном колене, держа топор обеими руками, и не видел никого перед собой. Сзади в спину колко упирался кончик меча.
— Сдаюсь, — сказал я, подтягивая топор ближе, поднимаясь, опершись на него. Дыхание вырывалось из груди со свистом. Руки предательски дрожали.
— Давай, — Алан уже стоял передо мной, поддерживая под локоть, помогая встать.
Вот и сейчас он нагнал в узком коридоре, по которому в обоих направлениях бежали, гремя амуницией, солдаты, хлопнул по спине, заставив прикусить губу от боли.
— Как ты? Отошёл? Это я разбудил тебя.
— Спа-си-бо. — Я пытался втянуть воздух сквозь стиснутые зубы.
— Отвратительно выглядишь. Ну, ещё увидимся, — и он нырнул, пересекая встречный поток, и скрылся в боковом коридоре. Я понял, что он уже получил какое-то распоряжение и на утренней поверке его не будет. Это означало, что сегодня меня могут назначить в наряд с любым другим солдатом крыла. Оказалось, я уже привык к человеку, едва не покалечившему меня.
— Стой!
Капитан Вадимир появился с другой стороны. Шёл навстречу, будто невидимым щитом раздвигая сплошной поток солдат. Я замер, и сразу ткнулись в спину, наступили на пятку, толкнули в бок. Капитан схватил за предплечье, задвинул в услужливо распахнувшуюся дверь и вошёл сам. В комнате было темно и пыльно, с притолоки свисала паутина — сразу неудержимо захотелось чихать. Я почесал нос, удивляясь, с каким трудом даётся мне это простое в принципе действие. Вадимир вышел в открытую дверь, вынул факел из паза в стене коридора и зашёл обратно, задвинул за собой засов.
— Где ты родился?
Я стоял на неестественно прямых ногах, преодолевая дрожь и желание скрутиться в комок, обхватить дёргающий болью живот руками. Факел коптил. Сажа срывалась с длинных языков пламени, поднималась к потолку, но, подхваченная сквозняком, резко дёргалась, уносилась во тьму, где угадывались лавки, столы и кафедра. Я понял, что нахожусь в заброшенной классной комнате или неком её подобии.