Если, разговаривая, он приблизился почти вплотную, то теперь демонстративно отступил на всю длину в принципе короткой цепи.
Я задумался над его словами. Крепко задумался. Капитан не поверил моему рассказу о девочке. Очевидно, ей удалось хорошо спрятаться в лесу, а солдата оглушил кто-нибудь из грабителей, тот, кому повезло больше, чем товарищам. И я уже не знал, так ли это хорошо, как кажется на первый взгляд. Ребёнок. Один. В лесу. Допустим, она без труда проведёт там день, а если не испугается и не заплутает, может и вернуться в избушку. Но маленькая девочка. Одна. В лесу… Ночью.
Я зябко поёжился, так неприятна была эта внезапная мысль. О том, что она может рискнуть и попытаться найти дорогу домой, я предпочитал даже не думать. Огляделся: солнце вставало над вершинами самых высоких деревьев и начало уже припекать, дорога подсыхала, жижа под ногами превращалась в вязкую грязь. Прошло часа полтора — не больше, ещё есть время, но с каждой секундой путь обратно становится всё длиннее. Итак, мне надо было срочно покинуть обоз.
— Сет. — Он отшатнулся, когда я качнулся к нему, упёрся плечом в плечо.
— Боже! Откуда же ты взялся? — Он зло вздёрнул верхнюю губу. — Чего тебе ещё?
— Помоги мне бежать, Сет!
— Да ты спятил! — Теперь запнулся он, нарушив равномерное движение в связке. — Кем ты себя мнишь?
— Если ты мне не поможешь, я… — Губы внезапно пересохли. — Я сдам тебя Вадимиру!
— Да? — Кажется, я развеселил его. — И как же ты это сделаешь? Расскажи, мне очень любопытно.
Облизывая пересохшие губы, я в последний раз прикинул, всё ли правильно рассчитал.
— Я не только сдам тебя, Кат… — тонко выдержанная пауза позволила мне заметить чуть дёрнувшийся уголок глаза, — я расскажу капитану, кто именно обещал всеми силами помогать Белгру.
Он растянул губы в улыбке.
— В такие байки не поверит даже Вадимир.
Это не вселяло надежд, обыкновенный грабитель видел меня насквозь. Но я уже не мог отступить.
— Конечно, я не прибегу и не стану выкладывать ему всё на тарелочке… Но если я буду молчать… Откажусь отвечать на любые вопросы… Скажу, что скорее умру, нежели признаюсь хоть в чём-нибудь… — Я снова склонился к самому его уху и зашептал, не в силах остановиться: — Как ты думаешь, долго ли будут нас пытать, прежде чем повесят, в этом случае?
Выложив всё, я понял, что меня слушает связка до последнего человека. Слушает молча и очень внимательно.
— Нет, ты точно спятил… Ты этого не сделаешь, — Сет уже не пытался отстраниться. Мы шли в ногу, плечо к плечу, сцепившись взглядами, за нами наблюдала вся цепь, и я затылком чувствовал, что и мальчишка, задремавший было на ворохе корзин, встрепенулся и, сонно протирая глаза, повернул любопытный нос в нашу сторону.