Верный ленинец срывает «все и всяческие маски» с религии, Церкви, ее служителей, «воспевателей». «Во многих стихах мы встречаемся с воспеванием церквей и икон, а это уже вопрос далеко не поэтический». «Мы не забываем, что под сводами храмов освящались штыки карателей, душивших первую русскую революцию… Самая «демократическая» религия в конечном счете реакционная, представляет собой идеологию духовного рабства» и т. д. Реакционерами именуются В. Розанов, К. Леонтьев, изобличаются «Вехи», «бердяевщина» и т. д. Много имен собственных русских литераторов попало под идеологическую дубинку партократа за их патриотические слова о России. Олегу Михайлову попало за то, что он писал о генерале Скобелеве «без учета его реакционных умонастроений», Сергею Семанову «за то, что в своей брошюре о памятнике «Тысячелетие России» в Новгороде не проявил классовой бдительности в оценке исторических фигур, выбранных скульптором. Особенно досталось мне за книгу «Мужество человечности». Мне вменялось в вину и то, что я назвал крестьян «наиболее нравственно самобытным национальным типом», и за слова о «разлагателях, национального духа», и мое непонимание того, что «национальный дух» Плеханова и Победоносцева несовместимы (о них у меня и речи нет), и сходства моих мыслей со славянофильскими и т. п. Вот один из криминалов: «Внеисторический, внеклассовый подход к проблеме этики и литературы характерен для понимания М. Лобановым эпопеи Л. Толстого «Война и мир» (статья «Вечность красоты», «Молодая гвардия» № 12, 1969). Отечественная война 1812 года трактуется М. Лобановым как период классового мира, некоей национальной гармонии. Неприятие М. Лобанова вызывают идеи Великой Французской революции: якобы избавление от них как от «наносного, искусственного, насильственно привитого» и возвращение к целостности русской жизни» обеспечивало, по его мнению, «нравственную несокрушимость русского войска на Бородине».
Здесь не случайно упомянут журнал «Молодая гвардия». За два года до этого, в декабре 1970 года, на секретариате ЦК КПСС с участием Брежнева по записке А. Яковлева (обвинявшего журнал в политических, идеологических преступлениях) было принято решение «об ошибках журнала «Молодая гвардия» и был снят с поста главного редактора Анатолий Васильевич Никонов, русский патриот и подлинный, что называется, интернационалист.
Автор статьи «Против антиисторизма» А. Яковлев значился, как «доктор исторических наук», но это был не просто доктор, а и. о. зав. отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС, и каждое слово в его статье воспринималось в идеологической, политической жизни страны как указание, директива сверху. С выходом ее по всем университетам, институтам, идеологическим учреждениям страны прошли собрания с нагнетанием идейной бдительности, непримиримости к «отходу от марксизма-ленинизма». Это сейчас кажется курьезом, но тогда было не до шуток: сразу же после статьи «Против антиисторизма» были отменены туристические поездки по «Золотому кольцу» — ибо памятники прошлого были объявлены махровой реакцией, стоящей на пути построения коммунизма в стране и во всем мире. Не то было время, чтобы сажать тех, кого громил автор статьи, но путь к публицистике им был закрыт. Меня «разбирали» по месту работы — в Литературном институте им. Горького. Характерно, что смягчил расправу парторг на кафедре творчества — вот уж без всяких оговорок сталинист Алексей Васильевич Прямков, работавший в тридцатые годы главным редактором железнодорожной газеты, в пятидесятых — заместителем главного редактора (Ф. Панферов) журнала «Октябрь», и без всяких должностей — эпический русский мужик. Да и ректор Литинститута Владимир Федорович Пименов, чиновник сталинской формовки, не жаждал наказания.