Вчерашний барабанщик монопольной в стране Коммунистической партии, А. Яковлев заявляет ныне, что он всегда был сторонником многопартийности, а в последнее время великодушно согласился на двухпартийную систему (как в Америке). И много других откровений узнаем мы от «главного архитектора перестройки», вроде исповедуемой в прошлом (кем?) двойной-тройной морали, итога всякой революции («Революции готовят романтики, делают их фанатики, а плодами пользуются негодяи») и т. д. Мы потому так подробно остановились на идеологических превращениях А. Яковлева, что в нем, как в «главном архитекторе перестройки», наиболее характерно отразился тот «сталинизм», который в течение десятилетий служил средством паразитирования, мимикрии, а с резким общественным поворотом обратился в предмет ненависти к сталинизму, как воплощению государственности.
Сорок с лишним лет прошло со времени смерти Сталина, а споры о нем, борьба вокруг его имени, вокруг самого понятия «сталинизм» не прекращается. «Сталинизм» в том его варианте, который представлен выше в лице А. Яковлева, имеет отношение скорее к шкурнически-иезуитской тактике политиканов, чем к самой сути явления. Но существует и тот истинный сталинизм, с которым связана судьба миллионов людей, живших, боровшихся, страдавших в эпоху, неповторимую по драматичности, напряженности народного духа, по массовой самоотверженности, можно сказать, по общности судьбы. Сейчас с разрушением нашего государства мы с особенной остротой понимаем, что без государства нет и народа (еще Н. Карамзин в своей «Истории Государства Российского» писал, что судьба самого русского языка «зависит от судьбы Государства»). И сталинизм для десятков миллионов людей, страдающих ныне от разгула преступности, экономического разбоя, разграбления народных богатств, беспредела во всех областях жизни — сталинизм для народа в его нынешнем состоянии — это, прежде всего, сильное государство, способное навести порядок.
Либеральные, троцкистского толка критики сводят сталинизм к голому тоталитаризму, к подавлению «прав человека» (как будто нет тоталитаризма в Америке, где всеохватывающий контроль над личностью не имеет равных в мире или как будто процветают «права человека» в нынешней «демократической» России с невиданным ограблением вкладов, обреченностью людей на голодную смерть, с расправами над демонстрантами, расстрелом мирных людей у Дома Советов и т. д. и т. д.). Сводят сталинизм и к «зловещей» личности Сталина, хотя, по многим воспоминаниям, было в нем и то, что придавало ему обаяние. Удивительно, но он умел личное, даже и глубоко задевавшее его, отделить от государственного. Как в разговоре со мной метко заметил известный литературовед, историк Вадим Кожинов (и об этом же он писал): «Сталин даже не разделался с растлителем своей дочери, как это сделал бы кавказец». Сорокалетний сценарист довоенных фильмов о Ленине Каплер во время войны затеял «любовный роман» с шестнадцатилетней дочерью Сталина Светланой, просвещая ее по части пикантных американских фильмов и прочего прочего. Любовник поплатился ссылкой, где вполне благоденствовал на правах «деятеля культуры» (и это было время Сталинградской битвы). Кто знает, не извращена ли была после происшедшего вся дальнейшая жизнь молодой женщины, пошедшей по рукам все новых «поклонников», временных мужей, что во взаимоотношениях с отцом отозвалось обоюдным отчуждением. В журнале «Наш современник» (2007, № 9) опубликована статья Станислава Куняева «Лейтенанты и маркитанты», в которой помимо всего другого характерного для последних приводится и такая история. Стихописец Давид Самойлов (Дэзик Кауфман), добившись близости упомянутой Светланы, по телефону в циничной форме сообщает об этом своему кровному другу, грязно смакуя, как тем самым через неё он и этот его друг отомстили Сталину. И вот на «творческом вечере» Дэзика (так он и сам называл себя) в огромном зале разыгрался некий пурим в честь новоявленного национального мстителя в духе библейской Эсфири. Жуть берет, когда читаешь и видишь, в какое неистовство приходит зал от вскрика небезызвестного публичного лицедея-«остроумца»: «дочь какого же генералиссимуса соблазнил наш Дэзик». И кто же вызывает в этом племени такую неудержимую ненависть, беснование? Тот, кому еврейство обязано существованием своего государства, спасением от гитлеровского истребления.