Восставшие из пепла (Караславов) - страница 177
А бывало — и он никак не мог заставить ее улыбнуться. Она почему-то часто плакала. Алекса думал, что она скучает по Мельнику, но потом заметил, глаза ее бывают мокрыми после встреч с братом царя, Александром. Да и Александр, приходя к Недане с улыбкой, покидал ее совсем расстроенный. Однажды дверь в гостиную, где разговаривали Недана и Александр, была приоткрыта, и до Алексы долетели слова:
— Они хотят продать меня. А я не хочу быть разменной монетой. Я за страну и свой народ готов умереть, но не могу жениться, как слепой валах[181]…
— А царь? — послышался робкий голос Неданы.
— Это он, он хочет продать меня подороже. Как женился на дочери мадьярского короля, так и внушил себе, что только так можно укрепить государство.
Алекса не хотел слышать дальше, ведь они обижают его любимца-царя. Он понял одно — царь противится их женитьбе. Но почему? Нет, он не станет молчать… он попросит его… расскажет, как Недана страдает и плачет…
Спустя некоторое время царь позвал мальчика к себе. Войдя к нему, Алекса поклонился и поцеловал руку. Иван Асень, задумчивый и сосредоточенный, сидел в глубоком кресле. Ему уже сообщили о военных успехах Феодора Комнина и о том, что Роберт де Куртене просит Ивана Асеня пропустить его через свои земли. Прежде чем собрать Большой совет[182] и обсудить на нем эту просьбу, царь пожелал остаться наедине с самим собой — так он называл разговоры с Алексой.
Иван Асень махнул рукой — велел мальчику сесть, и тот опустился на пестрый ковер у ног царя.
В последние дни царь был озабочен судьбой Белославы, своей незаконной дочери. Он хотел выдать ее замуж за одного из своих воевод, но успехи Феодора Комнина заставили его повременить с этим решением. Поглядев на мальчика, он заговорил:
— Послушай, Алекса, вот твой отец построил мельницу на реке. Но через два дня нашел другую, более многоводную реку. Как ты думаешь, что бы он тогда сделал?
— Он перенес бы мельницу на другую реку, где больше воды, царь, — без запинки ответил мальчик.
— И я думаю так сделать, севаст Алекса. И еще… Вот змея захочет переползти через твой двор, а ты знаешь, что если ее не тронешь, она тебя не укусит. Как бы ты поступил?
— Пусть себе ползет, царь.
Иван Асень ничего не ответил. За новым императором латинян стоял папа, иначе Куртене никому не был бы страшен, и царь запретил бы проход чужих войск через болгарские земли.
Царь взглянул на мальчика, прижал его к себе, погладил по вихрастой голове.
— И на этот раз я согласен с тобой, севаст Алекса… Ну, ступай.
Мальчик отодвинулся от него, но не уходил.