— Чье мнение? — повторил дед.
— Ну, знаешь? — повысил голос бригадир.
— Просто интересно, из чьей умной головы выпорхнула эта мысль? Кто это решил меня переселить, со мною не поговорив даже?
— Так вот мы пришли и говорим, — скривился бригадир.
— Кто же так говорит? «Есть мнение! Есть мнение!» Все решено. О чем же говорить? — Губы у деда задрожали. — А куда я в центр села с этими ульями? А? От этих лип? От рощи этой? Для пчел липовый цвет — это же…
— Не говори, дед, глупости. Прекрасно найдут твои пчелы другой цвет. Вон у Демиденко тоже пасека.
— Да разве можно сравнивать! У меня же мед…
— Рощу мы, дед, все равно… — неумолимо сказал Бобешко.
— Нет! Нет! — встрепенулся сразу дед Коцюба. Не поеду я никуда! Слышите? С места не сдвинусь. Только силою, на веревке. Если совесть вам позволит…
— Вот видишь, что делается, когда человек отрывается от коллектива, от людей. Сознательность его перерождается. Он заботится только о себе, о своих интересах. Общественные интересы его не волнуют.
— Именно — не волнуют. Единоличник! — проверещал Бобинец.
И вдруг…
Ребята даже вздрогнули от неожиданности, услыхав голос Сергея.
— Да разве можно… Разве можно вырубать такую рощу? Это же, извините, преступление!
Бобешко и Бобинец тоже удивленно уставились на Сергея. Они, наверно, даже забыли о его присутствии.
— Вы, товарищ, кто такой? Турист? Так вот берите свой мешочек и идите себе дальше. И не лезьте не в свое дело.
— Именно — не лезь! Включай третью скорость и… газуй! — Бобинец сделал красноречивый жест.
Сергей гордо вскину голову:
— Кроме того, что я турист, я еще и человек. Советский. Которому не безразлично, что твориться на земле, по которой он ходит. И я прошу объяснить, чем вызвано решение вырубить эту рощу.
Ребята удивленно переглянулись — вот тебе и диверсант. Бригадир Бобешко сделался красным как мак. Казалось, он сейчас дыхнет и изо рта его вырвется пламя.
— Я вижу, что товарищ турист речистый. Хорошо объясняю. Этот край села и эта роща, а точнее, рощица, а не роща, вклиниваются меж колхозных полей. Как видите хаты тут досками забиты, бесхозные. Один дед, как аист в гнезде. И из-за одного товарища деда гуляет несколько гектаров прекрасной пахотной земли, которая может дать народу нашему советскому несколько сот центнеров отборной пшеницы. Ясно?
— Но это же такая липовая роща… — начал Сергей, но Бобешко перебил его:
— Вот именно — липовая! Рощица. Если бы сад фруктовый — другое дело. Тем более, древонасаждений в нашем колхозе — слава богу. Не надо делать культ из каждой ветки. Беречь зеленого друга надо, но в пределах разумного.