А теперь… Конечно, из-за присутствия в доме родственников у них не было другого выхода, как спать в одной комнате. Но Рейт всегда находил повод, чтобы подольше посидеть внизу, пока она не заснет или пока он не решит, что заснула. И Энн из гордости услужливо поддерживала эту игру. Она лежала с закрытыми глазами, пока он двигался по комнате, ходил в ванную, и отчаянно старалась сдержать чувства, мысли и желания, причинявшие ей такую боль.
Даже убедившись, что Рейт уснул, она не позволяла себе слез. Не осмеливалась. Что, если он проснется и увидит ее плачущей.
После той ночи Энн несколько раз замечала, что он наблюдает за ней, и по некоторым признакам догадывалась, что он хочет что-то сказать по поводу происшедшего. Но каждый раз собственный страх перед его словами заставлял уклоняться от разговора.
Хуже всего было на следующую ночь. Энн улеглась рано, зная, что не заснет и что не сможет оставаться с Рейтом внизу. Когда он вошел в спальню, она притворилась, что спит, но, видимо, не смогла обмануть его, потому что он подошел и, наклонившись над ней, сказал мягко:
— Я знаю, что ты не спишь, Энни. Нам надо поговорить.
— Нет! — воскликнула она, предчувствуя, о чем пойдет разговор.
Он хочет сказать, что догадывается, как она его любит, но сам не может ее любить. Он хочет напомнить ей условия их брака, развеять глупую иллюзию насчет первой ночи. Он скажет, что для него это было не больше чем случайное приключение, что все объявшие ее эмоции, вся их скоротечная близость — лишь результат девичьих фантазий, страха и неустроенности.
— Нет! Я не хочу говорить! — яростно повторила она и прибавила, надувшись по-детски: — Нам не о чем говорить!
Ее обрадовало, что он не стал с ней спорить, сказав только:
— Хорошо, дорогая. Если ты действительно этого хочешь, пусть будет так.
Она не ответила. Что было отвечать? Он отошел, и она отвернулась, свернувшись калачиком. «Если ты действительно этого хочешь», мысленно передразнила его Энн. В действительности же она хотела, чтобы он обнял ее и сказал, что любит ее, желает ее, не может жить без нее.
— Энн! Где ты? — опять позвал Рейт, и голос его был с оттенком недовольства и раздражения.
Теперь уже не улизнуть незаметно — Рейт входил в холл.
— Я слушаю тебя, — откликнулась она, избегая глядеть на него. — Я ухожу. Сегодня вечером я дежурю в приюте. Мне нужно бежать, а то я опоздаю.
— Нет, — сдержанно проговорил он. — Сегодня вечером ты нигде не дежуришь, мы должны поговорить.
— Но я не могу подвести Дэвида, — запротестовала она. — Он на меня рассчитывает. Сейчас у нас не хватает людей, потому что приходится хлопотать о возобновлении аренды.