— Вы продолжайте заниматься этой работой, — предложил сотрудник центральной аппарата КГБ Василий Петрович, — а я съезжу с прутом в Москву. Надо предъявить его в проектно-технических учреждениях, может быть, и удастся узнать, что это такое.
Он уехал, а Розанов продолжал свою работу. Ездил на металлургические заводы в Лысьву, Пермь, Старую Пашию. Самой последней была запланирована поездка в Нижний Тагил. Вот там-то на свалке и нашел следователь еще несколько таких же прутьев. Обрадовался, кинулся к работникам Вторчермета: «Вы не скажете, откуда они могли сюда попасть?»
Ответ был неутешительным:
— Да кто же это вам скажет! Здесь намешано лома со всей страны — а нам, сами понимаете, разбираться и сортировать его нет резона: все равно в печь уйдет! Сами уж разбирайтесь, что откуда...
А на Всесвятской ждала телеграмма от Василия Петровича: «Установлено, что прут представляет собой веретено ткацкого фабричного производства».
4
Майор Павел Иванович Розанов слыл в управлении вдумчивым, осторожным работником. «Спешить не стоит, — говорил он. — Прежде чем сделать — подумай: верно ли? Кто больше думает — дольше живет». Такая убежденность была у него еще с войны, с тех времен, когда он, юный лейтенант-сапер, двигался со своей отдельной минно-инженерной бригадой следом за передовыми частями и обезвреживал оставленные фашистами мины, бомбовые и снарядные склады. Там смерть ходила по пятам и караулила ежеминутно. Зазевался или сделал неверное движение — пропал, все. Нужна четкая, взвешенная, холодная осторожность. Как-то допустил оплошность, подорвался неподалеку солдат — Павел Иванович до сих пор этот случай помнит. Будь осторожен, внимателен, этому же учи и подчиненных! В военных условиях счет ведь очень жесткий.
А еще пуще учила осторожности послевоенная Белоруссия, где он уже сотрудником госбезопасности боролся с бандитизмом, с терроризировавшими целые селения бывшими карателями, полицаями и другими пособниками гитлеровцев. Это была война, по накалу мало отличавшаяся от той, что недавно кончилась! И остались там могилки друзей и сослуживцев Розанова — та война тоже брала свое, как и всякая другая, косила свою жатву... Времена действительно были крайне тяжелыми, не только из-за постоянной угрозы нападения или пули из-за угла, но и нежелания части жителей помогать органам Советской власти. Что ж, надо было делать поправку на исторические условия: ведь раньше районы Западной Белоруссии находились под пятой панской Польши. Конечно, были среди местных жителей и сочувствующие. Иной — видишь — искренне сочувствует, а оказать конкретную помощь в ликвидации банды или поимке бывшего карателя наотрез отказывается. И что делать, приходится относиться с пониманием, ты уйдешь — а ему здесь жить. Ты уедешь — а к нему могут тут же нагрянуть: «Ну-ка рассказывай, о чем гутарил с чекистами?» И чуть только заподозрят неискренность — в слове, взгляде ли — конец человеку. Убьют тут же. Вот такая была обстановка. Сколько работы без сна и отдыха, прежде чем наступит перелом в сознании населения.