— Так точно!
Надо было настраиваться на тщательную, очень скрупулезную работу. Но — ее ли было Розанову бояться! Он ведь и в управлении считался трудягой, очень добросовестным работником. А как иначе! Да он с детства жил в атмосфере труда. Когда кончил семь классов, отец спросил:
— Ну, Павел, что дальше делать будем?
— Тятя, учиться хочу!
«Хочу»! Их Пустошка — небольшая, дворов в двадцать, деревенька, и грамотных в ней было совсем немного. Семь классов — это уж был предел, дальше не учили. Надо работать, крестьянствовать! Иван Харламович стал ходить по соседям, родне, просить совета. И почти все говорили:
— Если есть толк у парня — пущай учится, Иван! Может, в большие люди выйдет, после добром тебя вспомянет.
— Так-то оно так, дак ведь... а робить-то кто станет?
— Я, тять, буду робить-то, буду! Я помогать вам стану.
— Э-кх...
Муж тетки, Иван Егорович Кузнецов, приехавший из города, внес последнее решающее слово (он был грамотный, уважаемый в семье человек):
— Пущай Павел учится, Иван. Это ведь хорошее дело, ему содействовать надо.
И осенью парнишка пошел в восьмой класс. Зимой жил в школьном общежитии, а до Октябрьских праздников и после Первого мая каждый день бегал в школу из деревни: девятнадцать километров в один конец, девятнадцать же — в другой. Зимой продукты из дома брали на неделю. И все равно ребята старались поработать где-то, заработать еду или денег, чтобы меньше быть в тягость своим семействам. То пилят, то колют дрова, то огребают снег. И все лето, всю крестьянскую страду работали в колхозе, в своем хозяйстве. А там — не больно засидишься.
Так что трудиться ему было не привыкать.
13
Показания родственников, в общем, ничего особенно нового к характеристике личности Штейникова не прибавили, все — и мать, и сестра, и бывшая жена, и сожительница из Калино, и другие — сходились в одном: человек пустой, злой, вороватый, никак не может найти себе места, успокоиться: то сидит в тюрьме, то шляется по белому свету незнамо где. Не работает, на что-то живет — значит, занимается, как раньше, кражами.
Те, с кем Штейникову пришлось отбывать наказание в колонии, говорили так: замкнутый, гордый, любит ставить себя выше других.
— Чем же это было вызвано? — удивлялся Павел Иванович.
— Видите, он считал себя исключительно важной персоной, крупным железнодорожным вором, говорил порой, что всех нас в грош не ставит, что мы все на свободе только пьянствуем и занимаемся мелочевкой от одной отсидки до другой, а вот он делает большие дела и живет, как король: ездит в мягких вагонах, имеет роскошных женщин, отдыхает на лучших курортах, деньги текут сквозь его пальцы тысячами. Мы не возражали ему: действительно, бывают времена, когда идет фарт. До какого-то момента. Ловкость, хитрость тоже много значат...