Скрежетнули запоры бронированной двери, из кабины экипажа вышел тот самый носатый увалень, который недавно щелкнул по носу Грищука и чуть не схлопотал автоматную строчку по меховому комбинезону. Носатый скомандовал встать и распахнул люк. С визгом завыла сирена. Парашютисты один за другим сделали шаг в темный провал, все семеро. Следом полетели мешки с грузами.
* * *
Грищук провалился в снег выше пояса, сверху накрыло парашютом. Пока высвобождался от путаных строп и собирал в охапку ускользающий от рукавиц шелк, прошло немало времени. Развязал ушанку, прислушался. Ни звука, кроме стука собственного сердца. Со всех сторон обступали темные деревья. Удачно он приземлился — в прогал между ними.
Где засада, как дать знать своим, что выброска состоялась? Вначале надо собрать в кучу всю группу и обезоружить «беляков», а там видно будет. Он снял заплечный мешок, нашарил в нем круглый фонарик, помигал им в разные стороны. В ответ — ни проблеска, ни звука. Устало присел на скомканный парашют, выгреб из широких голенищ валенок подтаявший снег.
За спиной послышался шорох. Николай вскочил и включил фонарик. К нему кто-то пробивался, размахивая руками, уходя в снег по плечи, тяжело сопя и поругиваясь.
— Не слепи светом, — узнал он голос Астахова, — теперь не собьюсь.
Николай взял на изготовку автомат, но, подумав, опустил. Стрелять, не выяснив его подлинных намерений, не стоит. Да и живыми надо передать диверсантов.
Астахов подгреб к нему, упал в изнеможении, стал хватать рукавицей снег и совать в рот. Отдышавшись, сел, разглядел руку Николая на ложе автомата.
— Давай договоримся, — сказал спокойно, — оружием не баловать. Довольно русской кровушки пролилось в этой войне, куда еще-то?
Николай слушал недоверчиво, но руку с автомата убрал. Незаметно расстегнул пуговицу на бушлате: в нагрудном кармане у него лежал пистолет.
— Ишь как заговорил! — сказал он. — Небось соберетесь все три «беляка» и устроите нам сабантуй. Не затем ли сюда летел, чтобы кровь проливать? Наверняка инструкцию получили ликвидировать нас после выполнения задания? Так вот знай — никаких диверсий не допущу, пока жив, тебе и твоим дружкам рекомендую сложить оружие и сдаться чекистам, которые вот-вот будут здесь.
Астахов помолчал, стараясь найти успокоительный ответ. Да, такую инструкцию руководитель группы Тарасов получил перед отлетом. Цинке советовал сделать это после вызова самолета в назначенный квадрат, чтобы избежать захвата его «недостаточно надежными» членами группы.
— Умный ты парень, — покачал головой Астахов, — институт, слышал, закончил. Должен разбираться. Сюда разве полетит тот, у кого совесть нечиста, кто Русь предал и вредил ей как мог? Возьми наших «учителей» в Вальдлагере — Вильд-Васильева, Скворцова, Кочубея, Челпомбаева... Черносотенцы-монархисты, лакеи гитлеровские. Не-ет, эти на восток не полетят, по ним осина здесь плачет.