Я отнесся к этому событию внешне спокойно и бесстрастно. О собаках не плачут. Собака есть собака, и то, что Шейла стала для матери и Хейзел членом семьи, только отражает стиль их жизни. Но утрата животного — странная вещь. Здесь не обязательно сдерживать себя, а чувство потери почти такое же сильное, как и от смерти человека. Я обнимал ее, когда она кричала от боли, изо всех сил желая, чтобы страдания отпустили ее; и это несчастное измученное тельце медленно, очень медленно обвисло в моих руках, несколько раз дернувшись в конвульсиях. В такие минуты, когда раскрываешь всю душу, чтобы понять, сопережить и облегчить боль, тебе, несмотря на сложные отношения человека с домашними животными, дано испытать францисканское сострадание ко всему живому, трогательное братское единство бытия.
Для меня Шейла (ведь ее родиной был Пул[89]) была связующей нитью с Девоном, с Ипплпеном, с тем счастьем, которое я там испытал. Особенно с Пулом, где жила милая пожилая чета. Я помню щенков в амбаре и как трудно было выбрать из них одного.
Ветеринар усыпил собаку, и я помог вынести ее труп. Мы положили ее в мешок, а мешок засунули в багажник. Она уже перешла в разряд воспоминаний. Правда, все еще берущих за душу — место, где она лежала, было теплым; я взял в руки ее ошейник, потом заметил шерсть на матрасике, и накатили воспоминания, но я знал, что воспоминания со временем поблекнут и что она ушла навсегда.
11 октября
Тороплюсь закончить пьесу «Пандар». Из-за того что работаю над ней все время, не уверен в качестве своей работы. Беда в том, что она слишком актуальна, слишком связана с моими теперешними мыслями и страхами. И слишком многословна.
Новый взгляд на родителей, охватывающий все их недостатки, — точнее, те качества, которых им недостает. У них совсем нет ощущения стиля. Они не могут отличить стильный кувшин от просто симпатичного, они не чувствуют стиль вещей, книг, музыкального произведения, еды, приправы, жизни. Это то же, что отсутствие эстетического чувства, только глубже; лучше всего это понимаешь путем наблюдения. И тогда приходишь к основательной критике предместья. Тут полностью отсутствует чувство стиля — есть только традиционные и ограниченные представления о красоте и тем более о «симпатичности», и нет способности лицезреть стиль в чем-то, помимо искусства. Но стиль есть во всем. Даже в девственной природе. Разнообразие стилей в пейзаже, в форме цветов, в полете птиц.
14 октября
Генри Джеймс «Родерик Хадсон». Что-то в Джеймсе наводит на меня тоску. Многоречивость. Бесплотность. Хотя, возможно, все дело в моем настроении: нельзя судить о книге, пока не прочитал ее три раза с солидными интервалами.