или comme il fallait
[799] полсотни лет назад. Дэн поглядывает на все это с оттенком какой-то ветреной наивности, М. мелет, мелет, мелет языком, Хейзел паникует, мы с Элиз взираем с неодобрением.
3 апреля
День бракосочетания — ко всему прочему это и самое холодное 3 апреля в этом столетии. Облаченный во взятый напрокат выходной костюм, я сопроводил Хейзел в церковь Олд-Ли, промерз до костей у входа, позируя фотографу, затем проследовал с невестой к подножию алтаря.
— У тебя был такой хмурый вид, — посетовала Элиз.
Рыжеволосый, с недобрыми глазками викарий напыщенным тоном отговорил свое, подозрительно поглядывая на нас, будто ждал, что мы вот-вот разразимся хохотом.
Затем наступил черед грандиозного приема в «Оверклифе»: с одной стороны, О’Салливаны (представлявшие высший слой среднего класса), с другой — Фаулзы (воплощавшие его средний и низший слои) с чувством явной неловкости сливались друг с другом, торопясь разойтись по своим углам. Я рассеянно переходил от группы к группе, силясь вспомнить, как кого зовут, стараясь избежать тех, кого не выносил, и примкнуть к тем, к кому не испытывал неприязни.
Мы задержались еще на два или три дня, бесконечно томительных и монотонных. М. все время выводит нас из себя: ей присуща та не знающая удержу агрессивная разновидность глупости, от которой никакого спасу нет. Через день после нашего отъезда она слегла — как говорит доктор, от полного изнеможения. Но поскольку это изнеможение на девяносто процентов дело ее собственных рук, испытывать к ней сочувствие затруднительно.
В мое отсутствие Элиз завела тесную платоническую дружбу с Поджем и Тарном. Был день, когда она, не ставя в известность ни того, ни другого, в одиннадцать пила кофе с Тарном, потом с ним же чай, а обедала и ужинала с Поджем. Обоим она кажется чародейкой вроде Астарты[800]. Оба ощущают на себе ее способность, не прилагая никаких усилий, казаться такой же умной, как они сами (что чистая правда — она действительно умна), ровно ничего не говоря и даже не чувствуя необходимости как-либо это доказывать. Вчера Тарн заехал за ней и повел в театр. Его дендистские манеры навевают на меня тоску; в них есть что-то странно провинциальное. Своими разглагольствованиями о литературном продвижении с коммерческим душком, трепом о том, как напечатать стихов на гинею, он уводит меня в сторону.
13 апреля
«Леопард». Сделанная Висконти экранизация в таком воплощении… да в любом воплощении — не более чем пародия на роман. Ужасно видеть, как проституировано и опошлено одно из последних выражений подлинного аристократизма. Висконти называет себя аристократом. Но все его актеры смотрятся как персонажи какого-нибудь голливудского вестерна — к тому же с отвратительным американским дубляжем. То же, что слушать игру Голдберга на кинооргане.