Цветаев согласно кивнул, хотя мало что понял. Они помолчали. Под цветущей бузиной, в которой с удовольствием чирикали воробьи, тощая кошка закапывала свои экскременты. Дождь всё-таки пошёл – ненастоящий, редкий. На площадь потянулась колонна рабочих.
– Мене Дмитром Полторабатька звати, – вдруг протянул руку старый пиджак. – Ми з Василем з самого початку тут стоїмо[25].
– Понятно, – удивился Цветаев.
Обычно бандерлоги отвечали на подобные вопросы после того, как их хватали за ноздри и выворачивали наизнанку, а этот разоткровенничался. Странно, решил Цветаев и ещё больше напрягся. Впрочем, расслабиться ему не давала нога – дёргала от пятки до макушки, в этом заключался тайный смысл, значение которого Цветаев ещё не понял. Может, потому что боль не давала ему поверить в искренность Полторабатька, а может, посылала тайные знаки из вселенной?
– Стали б комусь довіряти[26].
– Это правильно, нам доверять нельзя, – кивнул Цветаев. – Так что они захотели, эти «пшеки»?
– Відрубати собі земельки нашій![27]
– А вы что? – удивился Цветаев.
Обычно западенцы стояли за свою землю насмерть, а теперь их нагнули из-за океана и из Европы, вот они и задёргались. Впрочем, нашёл, чему радоваться, всё идёт по планам гарвардского и хьюстонского проектов: с одними обязанностями, но без прав, с подчинением, но без правил. Так что нечего удивляться и плакаться. Сами виноваты, взрастили в себе рабов, сунулись в чёрный ящик, а в нём дна не оказалось.
– А ми не хочемо![28]
– Ну и правильно, – великодушно согласился Цветаев, – нечего землю разбазаривать! Отыгрываем назад. Не вы её завоевывали.
С минуту Полторабатька молчал, только, набычившись, вращал белками.
– Ти зомбі, ватник, москаль! Твої ЗМІ всі брешуть![29] – вдруг вспылил он, сообразив, видно, что над ним издеваются.
– Хер тебе на весь бендеровский макияж! – в тон ему ответил Цветаев и чтобы Полторабатька не питал особых иллюзий насчёт своего пистолетика, показал из-под скатерти зрачок автомата. – И Киев наш будет, и Ровно, Львов, и Мукачево! А вы со своими «пшеками» вылетите в два счёта!
Впрочем, он, конечно, зря горячился, реальность была иной, и с ней нельзя было не считаться. Полторабатька так же внезапно успокоился, как и вспылил, выпустил из ноздрей дым и загадочно произнёс:
– Видно буде[30].
– Так я ж тебе о том же. На фиг вам эти «пшеки», – с жаром заговорил Цветаев. – Они же нищие! А мы лучше, у нас газ есть и ракеты! И на одном языке разговариваем!
– Ось те ж і воно[31], – согласился Полторабатька и почесал лысину, покрытую редким пушком.