– Вставайте, сир, вас ждет эшафот. – Замойский протянул руку. – Вы не против, если я потом возьму на память веревку? Говорят, будто она приносит удачу.
– Будьте вы все прокляты! – Император отверг предложенную помощь и поднялся сам. – Перо, бумагу и чернила!
– Непостоянство вас не красит, – огорчился сержант. – Тогда придется взять гильзы.
– В каком смысле?
– После подписания отречения монархов не принято оставлять в живых. Традиция, сир. Умрете, как подобает мужчине – от пули.
Наполеон вздрогнул и перевел взгляд на Нечихаева:
– И вы решитесь расстрелять императора Франции без суда и следствия?
– Предателя. Кто-то пару минут назад говорил, что зло должно быть наказано. Но в этом случае даю слово офицера, никто и никогда не узнает подробностей.
– Перо, бумагу и чернила! – повторил просьбу Наполеон. – И еще раз будьте прокляты.
– Будем, – согласился Нечихаев. – Или не будем. Кысмет!
На следующий день все происходило просто и обыденно, без присущей печальным церемониям торжественности. Не было ни зловеще рокочущих барабанов, ни свежесколоченного эшафота, ни волнующейся толпы. Была кирпичная стена казармы 13-го Ярмутского полка, император, стоящий спиной к ней, и невозмутимый граф Замойский, меняющий иголку в ударном механизме верной винтовки.
Наполеон в своем привычном мундире – негоже бывшему повелителю Франции и почти всей Европы умирать в обносках с чужого плеча, и полковые портные всю ночь трудились не покладая рук, чтобы успеть к сроку. Низко надвинутая треуголка не могла скрыть сбегающие из-под нее капельки пота, но император держался мужественно и попросил не завязывать ему глаза.
– Я многое видел в своей жизни, месье Нечихаев, и сейчас хотел бы взглянуть на собственную смерть. Вы ведь не откажете в такой малости?
Мишка молча кивнул. Все шло так, как выглядело в часто повторяющихся уже не первый год снах. Наполеон, красная кирпичная стена, поднятый на уровень груди винтовочный ствол…
– Александр Степанович, вы готовы?
– Да, – коротко ответил Замойский. – Начинать?
– Заканчивайте, пожалуй.
Сержант выстрелил не прицеливаясь и сразу же пошел прочь, повесив кулибинку на плечо. Второй пули не потребовалось.
Два дня спустя. Тауэр
– Извините, сэр, но обстоятельства требуют, чтобы вы спустились в подвалы. Здесь оставаться слишком опасно!
Премьер-министр Соединенного Королевства смотрел на секретаря и не видел его. Разум лорда Персиваля Спенсера был полностью захвачен разыгравшимся воображением, рисующим перед внутренним взором картины ужасного будущего. Видения, одно страшнее другого, сменялись мгновенно, но навечно отпечатывались в памяти. Предсказания судьбы или продукт воспаленного мозга?