— Да нет, вряд ли. — Ханна решила не рассказывать, что сегодня Мойше уже один раз прогнали с дивана подобным же образом и кот, скорее всего, боится повторения процедуры. — Наверное, устал и ждет, когда же я разберу постель.
— Вот кто устал, так это я, — взглянув на часы, сказал Норман. — Надо позвонить маме, сказать, что я приехал. Если ее не предупредить, она решит, что к ней в дом ввалился грабитель, и пристрелит меня.
— Разве она еще не спит? — спросила Ханна.
— Вряд ли. Только половина десятого, а раньше десяти она не ложится.
— Норман, сейчас половина двенадцатого, — Ханна показала на часы на телевизоре. — Ты, наверное, не перевел стрелки, когда улетал из Сиэтла.
— Ох, и правда! Я про них даже не вспомнил. Звонить маме, конечно, уже поздно. Ладно, будем надеяться, что я не напугаю ее до смерти, когда войду в дом.
— Норман, зачем так рисковать маминым здоровьем? Переночуешь у меня, а домой придешь завтра с утра.
Норман повернулся к ней, удивленный и обрадованный.
— У тебя? То есть… здесь… с тобой?
— Конечно. У меня есть отлично обставленная комната для гостей.
— А. — Норман заметно приуныл. — Спасибо, но я, наверное, лучше пойду домой. Соседи могут заметить меня утром и все понять неправильно.
Когда Норман ушел, Ханна исполнила ежевечерний ритуал: закрыть дверь на все замки, тщательно проверить, заперты ли окна, а потом потушить свет. Натягивая пижаму, Ханна размышляла, согласился бы Норман переночевать у нее, если бы она не стала так настойчиво поминать комнату для гостей. Конечно, он бы не был так решителен, как Майк. Но если он чего-то не сделал, это не значило, что он этого не хотел.
Ханна вздохнула и забралась под одеяло. Одна. Она была одна целых три секунды. Затем на кровать вспрыгнул Мойше — от его тяжести даже вздрогнул матрас — и замурлыкал, устраиваясь поудобнее на дорогой подушке из гусиного пуха. Ханна специально купила Мойше эту подушку, чтобы он не залезал посреди ночи на ее собственную.
— Мне и с тобой неплохо, — сказала ему Ханна, протянула руку и трижды погладила его шкурку. Мойше не позволял тискать себя подолгу. Если погладить его больше трех раз — он тут же переберется подальше в ноги.
Ханна закуталась в одеяло и задумалась о двух мужчинах, побывавших сегодня в ее гостиной. И тот, и другой целовали ее, и поцелуи ей понравились, хотя и были совсем разные. Поцелуй Нормана был похож на поездку в такси из аэропорта после долгого полета в сложных метеорологических условиях. А целоваться с Майком было все равно что пытаться побить мировой рекорд по скоростному спуску — этакая адреналиновая встряска. Что нравится ей больше: комфорт и безопасность или будоражащие кровь развлечения? Ханна вздохнула и засунула голову под подушку. Сложно выбирать, когда хочется и того, и другого, и все вместе.