Воин, увидев окровавленного императора, прижимающего руки без кистей к груди, жалеть его не стал и сильным, натренированным ударом пронзил мечом ему живот. Гордясь своим подвигом, он тут же объявил Василию, что на сей раз всё кончено. К этому объявлению присутствующие отнеслись спокойно, и также спокойно Константин Седьмой, внук Василия Македонянина, заключает: «Знатнейшие из сановников и сенаторов погубили императора во дворце святого Мамы с помощью нескольких солдат стражи; и, пьяный до без бесчувствия, он без страданий перешёл от сна к смерти».
Конец Михаила Третьего на самом деле был несравненно ужаснее. Император погиб по приказанию того, кому доверял и кого сделал соправителем, внезапно отрезвившись не только от вина, но и от иллюзий в свой смертный час, он мог во время мучительной агонии осознать всю греховность своей жизни и глубину коварства Василия, убийцы вдвойне: царя и приёмного отца.
Торопясь завершить кровавое дело, заговорщики переправились через Золотой Рог, овладели Большим императорским дворцом и провозгласили Василия Македонянина василевсом. Мрачные предсказания Феодоры сбылись! Относительно и сына, и родного брата.
Сама же она с дочерьми, узнав о разыгравшейся кровавой драме, сразу поспешила во дворец святого Мамы и нашла сына лежащим на полу с вывалившимися внутренностями и кое-как завёрнутым в попону одной из лошадей, коих он так любил.
Феодора припала к мёртвому сыну; она любила его, несмотря на все страдания, причинённые им ей, и благоговейно стала молить Бога о милосердии к душе несчастного.
В наши дни Феодора, мать Михаила Третьего, известна главным образом за восстановление иконопочитания, но её судьба также неотделима от тех исторических судеб и событий в Византии в IX веке, где вместе видишь «кровь, сладострастье и смерть».
По ночам, когда из-за широкой косы, отделяющей лагуну от моря, встаёт полная луна и, заглядывая в окна гостиницы, своим светом не даёт мне заснуть, я, монах Леонтий, выхожу на балкон, висящий прямо над водой, так как в Венеции многие улицы — это каналы, и смотрю, как по широкому проливу, делящему косу надвое, идёт судно. Гребцы осторожно, словно пробуя воду, опускают весла и потихоньку продвигают греческую хеландию, арабскую карабу или славянскую лодью в порт. Несмотря на разницу в принадлежности к той или иной стране, эти суда похожи между собой, ибо все они — купеческие, которых за время дня и ночи уходит и приходит большое количество.
Венеция — это не только город на воде, расположенный на островах Адриатического моря, но прежде всего большой перевалочный пункт товаров, идущих с запада на восток, из Азии, Балканских стран и даже с далёкого севера — из Хазарии, Киевской Руси и Крыма, откуда родом Доброслав Клуд.