А живы ли воеводы Вышата и Светозар? Не оказались ли в крутых волнах? Не утонули ли?
— Слава богам — живы! Лодьи их то вздымают кверху, то бросают по сторонам тёмные валы, и под их натиском они то скрипят, то всхлипывают словно живые. Но держатся пока, держатся!
Князь и Селян, защищённые от ветра и водяных всплесков стенами надстройки, могли изредка обмениваться репликами, когда какую-нибудь лодью безжалостно захлёстывала волна и судно перевёртывалось или когда другое, взметнувшись высоко на гребень, падало в страшную яму и не выныривало.
Головную лодью тоже сильно швыряло, но она оставалась на плаву.
— Снова мрак окутывает небо! — вскричал Дир.
— Последний приступ бури, мне кажется, — ответил Селян. — Если на этот раз уцелеем, то, считай, повезло.
Тучи опять низко заклубились над головами. Новый раскат грома потряс небо и море. Князь на мгновение поднял голову и в разрывах молнии, как в тот раз, у священной крады, увидел белый призрак брата, но сейчас он смотрел не безучастно, а как бы наслаждался тем, что видел вокруг...
«Неужели конец нашей лодье?! — подумал Дир. — Не успокаивается душа Аскольда. Она требует отмщения и тризны... Вот она — первая тризна, сия мрачная буря... И смертельная пляска лодей в этой жути! Аскольд сгорел в церкви, а должен быть в лодье... Он принял новую веру, но всё равно был ещё язычник... Перун, прогони сей призрак! Укроти сию бурю!»
Лишь полыхнули молнии, осветив лицо Дира, но грома не последовало...
И будто внял просьбе Дира великий дружинный бог: призрак сразу исчез и начал успокаиваться ветер.
Казалось, близко спасение, но новый удар грома потряс всё вокруг. Молния острым трезубцем вдруг ударила в лодью Светозара; она, поднятая на волне, как бы зависла на миг, замерла и... раскололась надвое. Ещё мгновение — и вместо лодьи на воде стали плавать её жалкие обломки. Кто-то пока держался за них, но вскоре волны поглотили и людей, и деревянные останки.
— Ах как жалко! Воеводу жалко!
— Да, Селян, хотя он всегда слушался только Аскольда...
— Княже, Аскольд уже далеко от нас... С того печального зимнего дня.
«Значит, он не лицезрел белого призрака. Наверное, никто, кроме меня, не видит его... А мне он является, чтобы тревожить моё сердце...»
— И вправду думаешь, Селян, что Аскольд далеко? — спросил Дир.
Кормчий удивлённо посмотрел на архонта.
— Он близко, Селян... Ты даже не представляешь, как он близко от нас...
Прошло ещё время, и успокоилась мрачная буря. Унялось и море.
Но жалкое зрелище представлял собой сейчас флот русов: несколько десятков изуродованных лодей покачивались на пока ещё тёмных волнах. Дир смотрел на них, слёзы неудержимо текли по его щекам, и князь не стеснялся их... На него глядели простые ратники, а он плакал.