То же самое сделал и отрок.
Повезло Севериану и Горегляду — случилась лодья до самого Новгорода: теперь уже не шагали, а плыли и снова любовались просторами земли русов. Размахнулась их земля на все четыре стороны и как бы выставила напоказ заморским гостям свои прелести: и леса дремучие, и поля неоглядные, и реки с чистой водою, и холмы древние, зелёные... Русский глаз радуется, а заморский завидует! Да если бы только завидовали, а то ведь зубы постоянно точат!.. Неймётся им.
«Волочанин нам всё о жадности к богатству говорил, что не надобно его копить: мол, тля сожрёт... Да что-то не жрала она богатство у Рюрика и теперь не трогает у князя Олега, который из-за него совсем русом стал, не только имя носит, но и соблюдает все обычаи. Даже богам русов поклоняется. И всё теперь у него на русский лад устроено: и дружина, и войско, и суда... Конечно, в словах лохматого есть что-то такое, вызывающее уважение, поэтому я ему и поклонился...
Только не во всём он прав, этот волочанин. Да разве можно отказаться от того, что раскинулось у нас с Торвальдом перед глазами?! Нет и ещё раз нет!.. — думал норманн Тодгрин. И вдруг в голову ему закралась шаловливая мысль: — А знает ли отрок, что я за человек, который делил с ним дорожные невзгоды и скудную еду?.. Судя по всему, не знает... Скьольд ему об этом не сказал, и я ни одним словом не обмолвился. Вот когда поведём лодьи на Смоленск, тогда и предстану в истинном свете, как на самом деле есть... Пусть подивится...»
На подходе к Новгороду лодью остановили стражники — проверить, откуда идёт, зачем, что за люди на ней. Очень удивился такой предосторожности не бывавший в этом городе Горегляд. Севериан объяснил ему:
— За три года князь Олег построил много военных судов. Они, уже готовые к походу, тайно стоят на Ильмень-озере... Ждут-пождут, когда мы на них пойдём на Киев... Вот почему так бдительны стражники.
— Как на Киев? — удивился отрок. — Князь Олег к Смоленску же собрался...
— Это само собой... Возьмём столицу кривичей и отправимся далее вниз по Днепру. Если Киев не брать, то столько судов, сколько Олег понастроил, не потребовалось бы. Будешь на вымолах — увидишь их большое множество. А Смоленск мы и так возьмём. Хитростью... О чём и докладывать скоро Олегу станем.
— Вон оно что-о-о! — удивлённо-искренне протянул «племянник».
— То-то же! — расхохотался «дядя». -
Игорь, племянник Олега, родился за два года до кончины Рюрика, и теперь ему исполнилось пять годков. Он был весь в мать — широкоскулый, с чуть вздёрнутым носом, с тёмными, почти карими, глазами. Только одна Ефанда находила сына схожим больше с собой, нежели с отцом; другим он казался пухлым бутузом, круглым на лицо, с кривоватыми ногами — следствие позднего рождения. И слава Одину (в отличие от брата княгиня до конца своих дней чтила только своих богов), что Рюрик ещё пребывал во здравии во время появления на свет наследника; очень был рад его рождению и бурно отпраздновал сие событие. Гулял не только весь Новгород, но и Старая Ладога, и звон гуслей раздавался даже в Изборске...