Тургауды Суграя ехали позади, и сам он слегка приотстал, поэтому никто сейчас не мешал Насте думать свою горькую думу о судьбе своей и своих сыновей.
То тут, то там были разбросаны землянки и юрты служивых людей и чёрных хазар, а более опрятные юрты и дома белых хазар и купцов жались к крепости, представляющей собой (она хорошо виделась с дальнего расстояния) прямоугольник с мощными каменными стенами высотой в двенадцать-четырнадцать локтей и шириной у основания в десять, с широкими деревянными воротами, скованными полосками железа.
Встретилась чабарня с длинным загоном для овец, а чуть подальше — крытое сооружение с сыродутным горном, где выплавлялась железная руда. Глиняные колбы для плавки рядами стояли у входа. В отверстие отсюда в одном из холмов шла добыча руды.
Попросив Настю чуть подождать, Суграй съездил к рудокопам, затем заглянул к плавильщикам руды и, отдав необходимые распоряжения, снова повелел скакать к границе.
Там Настю уже ждали воевода, Погляд, Ярил Молотов, Дидо Огнёв, дружинники в кольчугах, несколько воинов из сторожи и даже разряженный, как петух, купец Манила.
Светозар, увидев Настю и Суграя, взял с собой Погляда и Ярила и пошёл ко рву. Через него был перекинут мост, один конец которого находился на русской земле, другой — на хазарской. Посреди моста остановились.
И Суграй, сойдя с коня, в сопровождении двух воинов также подошёл к мосту и остановился посередине его. Та и другая стороны начали говорить, потом смеяться, размахивать руками, снова смеяться... Глядя на хазар и русов, Настя подумала: «Будто друзья. А случись заваруха, вонзят друг в друга копьё или меч... Господи! — вспомнила христианского Бога. — Зачем только люди воюют?! И чего делят?.. Вон сколько простора!.. Всем хватит! Нет, теперь уж я не изменю христианской вере, призывающей к миру и милосердию...»
Вскоре Настя с сыновьями очутились за чертой русо-хазарской границы. Переправили туда и белого жеребца.
Оценивающе рассматривая древлянку с ног до головы, как бы узнавая её заново (помнил Настю по Киеву), воевода спросил:
— Приняла мытарства?
— Приняла... Ничего. Христос терпел и нам велел...
— В Христа веруешь? В Киеве же поклонялась, кажется, идолам.
— Была язычницей, христианкой, потом снова язычницей... Иудейскую веру велели принять. Не захотела... Поэтому и оказалась у вас. Теперь буду молиться Христу Спасителю...
— Ну и ладно... Пока поживёшь в моём доме, а там посмотрим. Девчоночка у меня есть, Добрина, сирота, вместо дочери я взял её к себе. Станет с твоими сыновьями дружить.