На следующий день, рано утром Соломон и Авраам отправились на рынок к колеснику, чтобы подобрать необходимое снаряжение для поездки. С тяжелым сердцем Соломон расстался с мулицей Сиреной — цирюльник не мог владеть таким благородным животным. Он должен ехать в повозке, а не верхом. Запрягать иноходца не имело бы смысла и не пошло бы на пользу этому ценному и изящному животному. Соломон собирался обменять Сирену на упряжку обычных мулов, но Авраам молниеносно выторговал за мулицу двух сильных коричневых коней.
— Христианин, да к тому же еще и цирюльник, не ездит на мулах! — заявил он дяде и тут же, к досаде Соломона, выторговал яркую, украшенную колокольчиками сбрую для лошадей. — Цирюльник хочет, чтобы им восхищались, когда он въезжает в деревню! Отвыкай от сдержанности, ты больше не еврей! Дороги принадлежат тебе, христианину!
У Соломона был кислый вид, а вот Авраам явно вжился в новую роль. Он купил разноцветные платья для себя и своего «мастера», а также шары для жонглирования, и стал упорно упражняться в этом искусстве. Соломона это доводило до белого каления. Он настоял на покупке хоть и дорогой и крепкой, но простой крытой повозки. В ответ на предложение Авраама раскрасить повозку в яркие цвета и даже сделать надпись, как у цирюльников, он скорчил такое свирепое лицо, что юноша решил не настаивать. Герлин, удостоверившись, что Яков дал брату денег на поездку, купила добротную кухонную утварь. К тому же она сделала повозку внутри уютной с помощью ковров, шкур и циновок.
— Мы будем спать… все вместе? — смущенно спросила она.
— Я могу спать под повозкой! — с готовностью заявил Авраам.
Соломон опустил глаза.
— Иначе не получится, мы будем путешествовать под видом супружеской пары, — запинаясь, произнес он. — Но вам, разумеется, нечего опасаться…
Герлин спросила себя, почему при этих словах его руки судорожно сжимали навес повозки, словно у него на душе было что-то, о чем он не решался сказать. Но она, безусловно, доверяла лекарю и сама не питала по отношению к нему никаких постыдных желаний. Он ей нравился, он был очень привлекательным мужчиной, однако ее сердце принадлежало другому. Когда она оставалась наедине со своими мыслями, у нее перед глазами возникало лицо Флориса. К тому же Соломон не был рыцарем, так что в качестве супруга для вдовы Дитриха он совершенно не подходил, тем более что был сватом покойного графа. Одно только это обстоятельство исключало любые близкие отношения, помимо дружеских, какие бы чувства они друг к другу не испытывали.
Похоже, Соломон из Кронаха был с этим согласен и к тому же хотел успокоить Герлин. Когда они наконец отправились в путь, она заметила, что лекарь купил или выпросил у брата тяжелую драпировку из броката и отделил в повозке спальные места для Герлин и Дитмара. Она с благодарностью кивнула ему — и наконец снова увидела, как на его лице расцвела теплая приветливая улыбка, по которой она соскучилась. А Соломон благодарил своего Бога за то, что они наконец-то отправились в дорогу.