Герлин нахмурилась. За последние недели она пришла к выводу, что евреи отличаются от известных ей людей только в вопросах религии. В еврейской бане в Кронахе она видела женщин голыми и не заметила никаких отличий между своим и их телами.
— Вы имеете в виду, евреи и христиане… гм… — Герлин залилась краской. Не было ли это причиной того, что Авраам ни в коем случае не должен был ухаживать за Марией?
Соломон снова едва не рассмеялся, однако не смог заставить себя разъяснить загадку.
— Я не хочу вдаваться в подробности, — наконец произнес он. — Однако… существуют… гм… определенные различия. Хоть и не с самого рождения… Если бы мы с Дитмаром путешествовали в обществе евреев, вы также не смогли бы раздевать его при всех. Поэтому, пожалуйста, потерпите немного. Возможно, этой ночью мне удастся незаметно пробраться к воде. Я бы мог подмешать господину Мартинусу усыпляющее снадобье в вино, чтобы случайно не натолкнуться на него и Марию.
Мария наверняка была бы благодарна ему за это. Герлин уже не раз замечала, как девушка отправлялась куда-то вслед за господином Мартинусом. При этом она совсем не выглядела счастливой.
В эту ночь любопытство заставило Герлин пойти на рискованный шаг. Она не смогла удержаться, ей нужно было знать, что это за загадочное различие. Услышав, что Соломон поднялся, нашел чистое платье и направился к пруду, она немного подождала и, как и он, также на ощупь выбралась из повозки. В лагере все уже спали, кроме двух рыцарей, которые несли караул, однако они расположились не у воды, а у небольшого костра недалеко от дороги. Между ними и местом для купания стояли лошади, так что рыцари наверняка ничего не увидят, даже если услышат, что кто-то зашел в воду. В конце концов, они привыкли к ночным похождениям своих подопечных.
Герлин подкралась к пруду и спряталась в кустарнике. Здесь лес был таким же густым, как и вдоль дороги, и ей не удавалось передвигаться совсем бесшумно. Она заметила, что Соломон и Авраам перестали раздеваться, когда ее платье зацепилось за плеть ежевики. Герлин затаила дыхание и ждала, пока мужчины не успокоились. Дядя и племянник молча раздевались при свете луны. Еще одна звездная ночь.
Мария делала бесконечные вычисления с помощью своей астролябии, когда мастер Мартинус уже заснул. Авраам помогал ей в этом — на удивление, со знанием дела. Племянник Соломона был образован, хотя и не демонстрировал это в повседневной жизни. Герлин спрашивала себя, умнее ли евреи христиан или же они просто уделяют больше внимания образованию своих детей. Наконец-то Аврааму удалось разговорить Марию, ее голосок стал звонче, а ореховые глаза засияли. Он, несомненно, был очень собой доволен, несмотря на свирепые взгляды Соломона.