— Почему он так кричал? Ему чего-то не хватало? — спросил он, восторгаясь крошечным человеческим созданием с красным личиком.
Теперь Дитрих действительно слышал его сердцебиение, а окончательно успокоился он, только когда на следующий день господин Соломон обследовал ребенка и объявил, что он полностью здоров.
— Это абсолютно здоровый, крепкий маленький мальчишка, госпожа Герлин! — радостно сообщил он и вручил изысканную цепочку юной матери и серебряную погремушку для ребенка — маленькое произведение искусства из земель мавров. — Он вырастет превосходным рыцарем. Только не позволяйте женщинам так крепко пеленать его. Он едва может дышать и уж точно не сможет даже пошевелить ногами. Неудивительно, что ему это не нравится.
Дитрих в честь рождения маленького Дитмара одарил всех своих подданных. В деревнях лилось рекой вино и пиво, в огромных кастрюлях готовилась каша и жарились быки на вертеле. Так крестьяне и ремесленники делили радость со своим графом и его женой. Только поздравления от Лютгарт прозвучали немного холодновато.
Уже в первый судный день после сбора урожая, когда Дитрих вершил правосудие в большом зале крепости — улаживал споры и выслушивал крестьян и рыцарей, явившихся поведать ему о своих заботах и бедах, — перед ним предстали двое молодых людей и попросили выслушать их.
— Господин, мы хотим попросить вас дать разрешение раскорчевать участок для создания новой общины… — Лоисл, который держал слово, худощавый, однако жилистый молодой человек с густыми светлыми волосами, сразу приступил к делу, — которую… которую мы… хотим назвать Дитмарсдорф в честь вашего сына!
Последние слова он произнес с гордостью, похоже, мужчины придумали этот ход, чтобы заручиться благосклонностью графа. Теперь они склонились не только перед Дитрихом, но и перед Герлин, которая присутствовала в этот день на суде.
Оба ответили на лесть снисходительным кивком. Обычно новым поселениям давали названия только после их основания, причем часто название было совсем неоригинальным, вроде Нойдорф.
— Нас пятнадцать мужчин из Лауэнштайна и окрестностей, — воодушевленно продолжал молодой человек. — Мы все родились в крестьянских семьях и умеем обрабатывать землю. Но все мы являемся младшими сыновьями, нам не достанется ничего в наследство, мы не можем создать свои семьи — и мы знаем много таких же девушек, которые по этой же причине остаются незамужними…
Дитрих улыбнулся просителям.
— Да, у моих крестьян большие семьи, — согласился он. — Господь благословил нас плодородной землей, чтобы в наших деревнях все были сытыми.