- И это мне говоришь ты? - проскрипел мальчик. - Ты, прядущая их судьбы?! Немного жестокости, немного доброты, и полную меру жадности - вот твои люди. Не хочу иметь с ними ничего общего!
Птичка склонила голову, уставилась на Валида чёрной блестящей бисеринкой-глазом.
- Зачем же ты всё чаще спускаешься в их мир?
Мальчик резко отвернулся.
- Убирайся, старуха. Нам не о чем с тобой говорить.
Птичка расправила крылья и зачирикала-засмеялась скрипучим старушечьим голосом.
- Давно ли тебе стало понятно, что свобода и одиночество идут рука об руку? Давно ли пришлось осознать, что тебе это не нравится?
- Моя жизнь - свобода, - проворчал мальчик. - Меня так создали.
- И при создании забыли вложить сердце, - добавила птица со смешком. - Оттого и маешься.
- Наоборот, - грустно усмехнулся мальчик. - Вложили слишком много. Помнишь, какие нити ты пряла, Манат? Помнишь, как мне из сил приходилось выбиваться, раздавая им направо-налево удачу? Помнишь, что стало после? “Я хочу, я хочу, хочу, хочу…” Больше эти ничтожества ни на что не способны. Это они вынули моё сердце. Больно мне, Манат. Очень больно.
- Этому ибни - тоже, - вставила птица. - И он спас тебе жизнь.
Валид поморщился, невольно покосившись вниз.
- Мой долг перед ним закрыт. Его желание исполнено.
- Никто лучше тебя не умеет исполнять желания, - прошамкала птица.
- И никто лучше людей не знает, как переменчива удача, - отозвался Валид.
Птичка кивнула. Подскочила, расправляя крылья.
- Я рву его нить, - сказала она, кивая вниз, на черную пропасть, некогда бывшую красивым прославленным городом.
- Рви, старуха, - равнодушно отозвался мальчик.
Каменка чирикнула и полетела вниз, в темноту.
Валид тяжело вздохнул. Выпрямился. Опасно покачиваясь, шагнул к противоположному краю крыши.
И в последний раз обернулся.
Далеко, в другом царстве уродливая старуха царственно выпрямилась. И задумчиво посмотрела пустыми глазницами на сверкающую, дрожащую нить меж костлявых пальцев.
***
Амин очнулся в полной темноте. Он дышал, его терзала боль - и только потому юноша понял, что блаженное забытьё почему-то отступило.
Темнота давила, но это было лучше, чем жар солнца и укусы насекомых. Слава Аллат, здесь даже было прохладно. И если бы ещё не так больно… Ныла каждая косточка, доводя до безумия, до исступления… но почему-то не давая потерять сознание.
Юноша скорчился на полу каменной клетки, воскрешая в памяти очертания города мёртвых - оказаться сейчас там было бы великой милостью. Если бы только кто-нибудь… кто-нибудь…
Луч света прорезал темноту древнего подземелья, осветив ухмыляющиеся скелеты. Скользнул в каменный закуток, отразился в тускло блеснувших глазах юноши.