Амин закрыл глаза, щекой прислоняясь к стене, пытаясь найти в ней желанную прохладу.
- Дружба. Помощь. Просьба, - выплюнул мальчик. - Всего лишь очередная клетка. Да, кстати, если тебе интересно, я выполнил и другое обещание. Я отвёл Гувейду, оставил её у караванщиков. Девочка полубезумна, но скоро отойдёт. Она не будет помнить себя, ничего не будет помнить. Ничего, кроме имени. Но любой бедуин увидит на ней печать бывшей “защитницы”. Так что сомневаюсь, что ей удастся протянуть долго. Хотя… не спорю, ты дал ей шанс. Но, - мальчик вскочил, подошёл ближе. Потянулся и вдохнул Амину в ухо: - Ты же думал, я спасу тебя, да? Да, конечно, иначе зачем тебе рисковать жизнью ради какой-то девчонки? Решил сделать меня своим рабом, прикрывшись дружбой… взаимопомощью? Думал, я не пойму? О, да, это же то “человеческое”… ты прав, Амин. Это то. Человеческое. Все вы на привязи друг у друга. И я не прощу тебе, что ты хотел привязать и меня. Меня никто не может поймать. Никто.
Амин, плывя в дурмане, мелко задрожал, когда у пояса - точнее рубища, что от него осталась - истерзанной кожи коснулся холод метала.
- Твоя джамбия, - улыбнулся мальчик, отступая. - Жаль, она тебе не поможет. Она для султанов. А ты… ты мертвец. Прощай, Амин, - и, потянувшись, потрепал слипшиеся от пота светлые волосы, юноши. - С тобой было… забавно.
Амин дёрнулся, силясь повернуть голову. И тут же обмяк. Даже сквозь забытьё он чувствовал жгучие прикосновения солнца и укусы насекомых. А ещё скрипучий смех.
И - почему-то - шорох крыльев.
***
Десяток людей сгрудились крупными муравьями у гладкой, раскалённой скалы. Покрутившись, они вместе с ещё одной обмякшей фигуркой поползли к чёрному провалу прохода.
Валид сосредоточенно смотрел на них, сидя на вершине оплывшей свечным огарком крыши башенки. Поджав ногу, опасно свесился над пропастью, кусая губу.
Порыв ветер взлохматил тёмные волосы. Оранжевая завитушка сорвалась с карниза, запрыгала по каменным стенам, падая, эхом отзываясь где-то среди древних скал-зданий.
Мальчик обернулся. Равнодушно поглядел на маленькую чёрно-коричневую птичку с белым животиком - пустынную каменку.
Отвернулся, бормоча под нос:
- Привет, старуха.
Птичка вытянулась. Расправила крылья. И попрыгала к мальчику.
- Не надоело одиночество? - прошамкала она, забавно раскрывая и закрывая клюв.
Мальчик молча смотрел вниз.
- Невозможно провести вечность в полном одиночестве. Даже тебе.
Валид обернулся.
- Пришла поучать меня? Самой-то не надоело? Вали к своим ниткам и оставь меня в покое!
- Пряже, о юный рассвет, пряже, - по-старушечьи усмехнулась птица. - Не суди людей по нашим меркам. Они другие. И многие из них лучше нас.