– Это ведь, наверное, стоило больших денег? – подает голос Анри. – Оформить фальшивые документы? Перейти границу?
Он оборачивает ко мне и добавляет:
– Моя семья не смогла выбраться потому, что это было очень дорого.
– Да, – подтверждает Хаддам. – Но с документами помогала мечеть. Это я знаю наверное. А тот человек, которого любила Роза, – Жакоб его звали? Он оставил ей деньги. Она их зашила в подол своего платья. Моя мать ей помогала. Когда она оказалась в «свободной» зоне, – продолжает он, – выехать из страны было уже нетрудно. Здесь в Париже она жила по поддельным бумагам как мусульманка. Но в Дижоне – или куда она попала – наверное, ей пришлось заполнить бланк в gendarmerie. Роза была француженкой, и ей удалось, наверное, за небольшую взятку получить документы, где она числилась католичкой. Ну, а оттуда, наверное, она переехала в Испанию.
– В Испании она познакомилась с моим дедом, – отзываюсь я.
– Ваш дедушка не Жакоб? – хмурится месье Хаддам. – Плохо верится, что она так быстро полюбила другого.
– Нет, – вздыхаю я. – Моего дедушку звали Тедом.
– Так она вышла за другого, – понурив голову, заключает наш хозяин. – Я всегда думал, что Розу убили. Так много людей погибало в те дни. Я всегда думал, что она нашла бы нас, дала бы о себе знать, если бы осталась в живых. Но, возможно, она постаралась забыть ту жизнь.
Мне вспоминаются слова Гэвина о людях, переживших холокост, – некоторые считали, что потеряли все и всех, и хотели начать с чистого листа.
– Но почему же не сохранилось никаких документов? – меняю я тему. – Ваши родители поступили так мужественно, проявили настоящий героизм. Как и другие люди из Великой мечети.
– В те дни нельзя было без риска для жизни вести записи, – улыбается месье Хаддам. – Мы ведь знали, что можем разделить участь тех, кому помогали. Если бы наци – или французская полиция – пришли с обыском в мечеть и нашли там хоть какое-то доказательство, нас всех постигла бы одна судьба. Поэтому все делалось тихо. Но именно этим за всю свою долгую жизнь я больше всего горжусь.
– Благодарю вас, – шепотом говорит ему Ален. – За все, что вы сделали. За спасение моей сестры.
Месье Хаддам выставляет вперед ладони.
– Не нужно меня благодарить. Это был наш долг. Наша религия учит: «Тот, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир».
Ален издает странный сдавленный звук.
– В Талмуде сказано: «Тот, кто спас хоть одну жизнь, спас весь мир», – откликается он тихонько.
Они с месье Хаддамом внимательно смотрят друг на друга, а потом разом улыбаются.
– Значит, не такие уж мы разные, – замечает хозяин дома. Он поглядывает то на Анри с Симоном, то снова на Алена. – Я вообще никогда не понимал этих религиозных войн или вражды с христианами. Если я чему и научился, пока Роза жила у нас, так это пониманию, что все мы говорим с одним Богом. Не религия разделяет людей. Нас соединяет добро и разделяет зло здесь, на Земле.