– Бог мой, – потрясенно выдыхает Ален.
– Но что же случилось с ребенком? – спрашиваю я.
Нахмурившись, месье Хаддам оглядывается на меня.
– Вы твердо уверены, что это дитя – не ваша мать? Я уверена.
– Моя мама родилась на полтора года позже, ее отец – мой дедушка Тед, а не Жакоб. Наверное, младенец умер, – едва слышно обращаюсь я к Алену. Эти слова звучат так ужасно, что я поеживаюсь.
Ален сидит с низко опущенной головой.
– Мы, оказывается, многого не знаем, очень многого. Что, если она не очнется? – шепчет он.
Эти слова действуют как мощная встряска, моментально возвращая меня из мира прошлого, которое мы не в состоянии понять, в настоящее, над которым мы не властны. Но что-то от нас все же зависит, по крайней мере мы можем постараться вовремя успеть в аэропорт.
– Месье Хаддам, простите, но нам нужно ехать, – посмотрев на часы, я решительно поднимаюсь. – Даже не знаю, как вас благодарить.
– Нет-нет, юная леди, ничего вы не должны, – лукаво улыбается он, глядя на меня. – Узнать, что Роза осталась жива и прожила счастливую жизнь – да это больше чем благодарность, это радость на миллион лет.
В это мгновение у меня мелькает невольная мысль – а была ли счастливой бабушкина жизнь? Удавалось ли ей хоть иногда забывать о печали и скорби по Жакобу и родным, которых она считала потерянными навек?
– Пожалуйста, – обращается ко мне месье Хаддам, – передайте вашей бабушке, что я часто ее вспоминаю. И что я навсегда благодарен ей, ведь это именно она помогла мне найти мою любовь. Она изменила всю мою жизнь. Я ее никогда не забуду.
– Огромное вам спасибо, месье Хаддам, – отвечаю я. – Я непременно ей передам.
Хозяин на прощание целует меня в обе щеки, и я следом за Аленом, Анри и Симоном выхожу на улицу, где мы берем такси до аэропорта. Не для того ли, размышляю я по дороге, Мами отправила меня сюда? Может, в глубине души ей хотелось, чтобы я именно здесь услышала о ее первой любви и потерянном младенце, которого она защищала изо всех сил. И чтобы я, возможно, и сама кое-что поняла о настоящей любви.
Хотя, наверное, учиться мне уже поздновато. Мы с Аленом сидим в машине, не проронив ни слова до самого аэропорта, и каждый погружен в свои мысли.