Долгие часы они с хозяйкой дома проводили вместе на кухне. Спустя какое-то время Роза даже набралась смелости и показала госпоже Хаддам кое-что из традиционных еврейских рецептов ее собственной семьи. Госпожа Хаддам, в свою очередь, делилась с Розой секретами изготовления чудесных лакомств, о которых девушка раньше и не слыхивала.
– Тебе нужно научиться использовать в готовке розовую воду, – сказала ей как-то госпожа Хаддам. – Девушке по имени Роза сам Аллах велел это сделать.
Так Роза влюбилась в марципановые полумесяцы, и пахлаву с флердоранжевой эссенцией, и в печенье на розовой воде, которое хрустело и таяло во рту. Все это было волшебно вкусно и питало дитя внутри нее. Отец Розы часто дурно отзывался о мусульманах, но девушка понимала: он так же заблуждается насчет людей, исповедующих другие религии, как и насчет намерений нацистов. Хаддамы рисковали собственной жизнью ради ее спасения. Это были благороднейшие люди, одни из лучших среди всех, кого Роза знала.
Вообще-то она отлично понимала: чтобы печь такие сладости, какие получались у Хаддамов, люди должны быть добрыми и хорошими. Человек оставляет в выпечке частичку своей души, и если в сердце тяжесть, то и печенье получится тяжелое и мрачное. Но все, что пекли Хаддамы, было легким и добрым. Роза ощущала эту доброту на вкус и надеялась, что растущий у нее внутри ребенок тоже ее чувствует.
Изредка госпожа Хаддам брала Розу с собой на базар, взяв с нее обещание ни с кем не заговаривать и закрывать лицо покрывалом. Розе нравилось чувствовать себя невидимкой. Ведь на базаре, хотя госпожа Хаддам и делала покупки только по соседству, в мусульманских кварталах, Роза могла беспрепятственно всматриваться в лица в надежде увидеть хоть кого-то из ее прошлой жизни. Однажды на улице ей встретился Жан-Мишель, но она не смогла его окликнуть – ей точно сдавило горло. Когда она наконец снова обрела способность издавать звуки, ее знакомого уже и след простыл.
Как-то вечером, совершив намаз по-арабски с Хадда-мами, Роза поднималась в свою комнатку, чтобы помолиться на иврите, и вдруг заметила Наби, который наблюдал за ней.
– Входи, Наби, – позвала она мальчика, – помолись со мной.
Он стоял рядом с ней на коленях, пока она не закончила молиться, а потом они молча сидели рядышком.
– Роза, – спросил Наби спустя какое-то время, – как ты думаешь, Всевышний говорит по-арабски или по-еврейски? Он слышит твои молитвы или мои?
Роза, поразмыслив немного, поняла, что не знает ответа. С некоторых пор она вообще начала сомневаться в том, что Бог слышит ее, на каком бы языке она ни молилась. Ведь если бы до Него доходили ее молитвы, разве допустил бы он такое, разве позволил бы родным и Жакобу исчезнуть из ее жизни?