изменилась. И тем не менее наш развод – не моя вина. Но Анни я ничего такого не скажу. Я говорю только:
– А по-моему, верить парочке дураков довольно глупо, ты не находишь?
Анни хохочет с облегчением:
– Вообще-то да!
– Ну вот и прекрасно, – подвожу я итог. – Я поговорю с твоим отцом. Я очень сочувствую тебе, что они с его подружкой тебя обижают. И я прекрасно понимаю, как ты переживаешь из-за Мами. Но Анни, как бы тяжело тебе ни было, это не повод говорить мне всякие гадости таким тоном, будто ты меня ненавидишь.
– Извини, – буркает она.
– Хорошо. – Я снова набираю в грудь воздуха. Как же не нравится мне делать выговоры, наказывать и выглядеть злюкой в глазах дочери, особенно когда она и так получает пинки со всех сторон. Но я ее мать и не имею права закрывать глаза на подобные выходки. – Ребенок, боюсь, мне придется посадить тебя под домашний арест на два дня. Да, и никакого мобильника.
– Ты меня запираешь? – Анни не верит собственным ушам.
– Чтобы ты больше не разговаривала со мной подобным тоном, – объясняю я, – и не срывала на мне зло. В следующий раз, если тебе будет скверно, просто подойди ко мне, и давай поговорим, Анни. Я всегда готова тебе помочь.
– Да я знаю. – Она замолкает и вдруг поднимает на меня взгляд, полный ужаса. – Погоди, это значит, я больше не смогу обзванивать других Леви?
– Сможешь, через два дня. Во вторник после обеда и нач нешь.
У нее отвисает челюсть.
– Ну ты и вредина, – тянет она.
– Да, мне говорили.
Анни пронзает меня убийственным взглядом.
– Ты просто ужасная!
– Я тоже тебя люблю, – отвечаю я. – Отправляйся к себе в комнату. А мне нужно поговорить с твоим отцом.
Когда я останавливаю машину перед домом, в котором когда-то жила, то первым делом замечаю исчезновение очаровательных кустовых роз в палисаднике, тех самых, которые я любовно пестовала целых восемь лет. Их нет. Ни одной. А ведь каких-то несколько недель назад, когда я заезжала в последний раз, они росли, как прежде.
Второе, что бросается мне в глаза, – в саду стоит женщина в розовом лифчике от купальника и джинсовых шортах с коротко обрезанными штанинами, хотя температура воздуха сегодня не выше тринадцати градусов. Она минимум лет на десять моложе меня, блондинка, светлые волосы стянуты в такой тугой хвост, что, кажется, голова у нее должна лопаться. Надеюсь, ей больно. Я могу лишь догадываться, что это и есть Саншайн, мучительница моей дочери. Внезапно я осознаю, что больше всего на свете мне сейчас хочется дать полный газ и раскатать ее в лепешку. К счастью, в душе я все же не убийца и воздерживаюсь от реализации своего желания. Но как было бы приятно по крайней мере оттаскать ее за этот задорно торчащий хвост, да так, чтобы заорала.