Искоса я посматриваю на Анни, все еще стоящую с охапкой полотенец в руках.
– Спасибо, мы сейчас сами наведем порядок, – отвечаю я Гэвину. – Неудобно вас задерживать. Правда? – спрашиваю я, обращаясь к Анни, а потом к Мэтту.
– Наверное. – Анни пожимает плечами. Мэтт смотрит в сторону:
– Вообще-то, Хоуп, мне завтра очень рано вставать. Я уже собирался домой.
Гэвин, фыркнув, молча выходит, я этого как бы не замечаю.
– Ой, конечно, – говорю я Мэтту. – Разумеется. Спасибо за ужин.
Когда я уже провожаю Мэтта в прихожей, возвращается Гэвин с пылесосом.
– Я же сказала, не надо, – бурчу я себе под нос.
– Я слышал, что вы сказали, – бросает Гэвин, не останавливаясь и не глядя на меня.
Спустя минуту, стоя на пороге и глядя, как сверкающий «Лексус» Мэтта выруливает с дорожки, я слышу звук пылесоса в кухне. Прикрыв глаза, стою так какое-то время, а потом возвращаюсь в дом, навстречу той единственной неприятности в жизни, которую, кажется, можно устранить.
Следующий вечер Анни проводит у Роба, а я со шваброй в руках устраняю следы потопа на кухне. Ловлю себя на мысли о Мами – вот кто всегда умудрялся без труда справляться с возникающими проблемами. А я ведь не навещала ее уже две недели! Внучка из меня никудышная, угрызаюсь я. И вообще человек я никудышный. Еще одна область, где я не состоялась.
С комком в горле я наспех заканчиваю уборку, крашу губы перед зеркалом в прихожей и хватаю ключи. Анни права: мне необходимо повидать бабушку. Навещая Мами, я каждый раз еле удерживаюсь от слез. Нет, интернат очень уютный и симпатичный, и условия там прекрасные, но просто невыносимо видеть, как она угасает. Все равно что стоять на палубе и смотреть, как человек за бортом скрывается в волнах, зная, что бросить ему спасательный круг ты не можешь.
Всего через пятнадцать минут я вхожу в интернат – просторное сливочно-желтое здание. Повсюду висят фотографии цветов, лесных зверей и птиц. Отделение для пациентов с расстройством памяти – на верхнем этаже, чтобы попасть в него, нужно набрать код на цифровой панели у двери.
Я иду по коридору к комнате Мами, расположенной в дальнем конце западного крыла. Комнаты здесь похожи не на больничные палаты, а на частные квартирки, хотя едят пациенты в общей столовой, а у персонала имеются ключи от каждой двери – это позволяет присматривать за их обитателями и проводить лечение. Мами лечат антидепрессантом, дают два сердечных препарата и экспериментальное средство от Альцгеймера. Что-то незаметно, чтобы оно помогало. Раз в месяц я встречаюсь с лечащим врачом. В последний раз доктор сообщил, что за последние несколько месяцев умственные способности Мами значительно ухудшились.