– Завтра же поезжай в Нью-Йорк, мамочка, – заявляет она. – Ты должна его там разыскать.
Я киваю. По понедельникам в кондитерской все равно выходной, а если бы и не так, все равно ждать дольше просто невозможно.
– Мы с тобой выедем рано утром, – предлагаю я Анни, – сразу как встанем.
Дочь крутит головой.
– Я не смогу с тобой поехать, – с несчастным видом говорит она, – у меня завтра большая контрольная по общество-знанию.
– Какая ты у меня ответственная. – Я делаю паузу. – А ты к ней готовилась?
– Ну мам! – Анни возмущена. – Конечно! Фу.
– Молодец. Знаешь, что? Поедем тогда в Нью-Йорк во вторник. Во вторник сможешь прогулять уроки?
Анни мотает головой.
– Нет, ты должна ехать прям завтра, мам.
Я искоса смотрю в ее сторону и снова перевожу взгляд на дорогу.
– Детка, я готова подождать тебя.
– Нет, – ответ следует моментально. – Ты должна отыскать его как можно скорее. А то еще не успеем – вдруг времени остается совсем мало, а мы даже об этом не догадываемся?
– Состояние Мами сейчас стабилизировалось, – успокаиваю я дочь. – Она еще поживет.
– Да ладно, мам, – тихо говорит Анни, помолчав. – Ты сама в это не веришь. Ты прекрасно знаешь, что она может умереть в любой момент. Поэтому нужно съездить за Жакобом Леви как можно скорее, раз уж он совсем недалеко.
– Но Анни… – начинаю я.
– Нет, мама, – строго обрывает она, словно родитель она, а я ребенок. – Завтра же поезжай в Нью-Йорк. Привези сюда Жакоба Леви. Не подведи Мами.
Заехав на обратном пути в больницу, посидев чуть-чуть с Мами и отправив Анни спать, я сижу на кухне с Аленом. Мы пьем кофе без кофеина, и я пересказываю ему все, что мы узнали от Элиды и ее бабушки.
– Беса, – тихо повторяет он. – Какая благородная концепция. Обязательство помогать ближнему.
Ален неторопливо помешивает свой кофе, делает глоток.
– Так ты едешь завтра в Нью-Йорк? Одна?
Я киваю. Потом, чувствуя себя ужасно глупо, выпаливаю скороговоркой:
– Вообще-то я думала, может, спросить, вдруг Гэвин захочет со мной поехать. Просто он столько помогал нам в этом деле, с самого начала, понимаешь?
Ален улыбается.
– Это хорошая мысль. – Помолчав, он вдруг добавляет: – Знаешь, нет ничего дурного в том, чтобы полюбить Гэвина, Хоуп.
Я так ошарашена его бесцеремонностью, что чуть не поперхнулась кофе.
– Я вовсе не влюблена в Гэвина, – пытаюсь я выговорить сквозь кашель.
– Да влюблена, конечно же, – возражает Ален. – И Гэвин любит тебя.
На это я просто хохочу, но чувствую, что щеки пылают, а ладони вдруг делаются мокрыми от пота.
– Чепуха какая!
– Почему же чепуха? – не понимает Ален. Я мотаю головой.