Добавим попутно один штрих, как по-разному относились Андропов и его люди к "русистам" и лицам из той же среды, но совершенно противоположного умонастроения.
Мое дело придирчиво разбирается Московским парткомом писателей… Примерно в те же поры Б. Окуджава пребывал в Париже, где жил у А. Гладилина, тот же работал на радио "Свобода", то есть прямо от ЦРУ В паре они выступали по французскому телевидению, и выступали довольно-таки согласно. Другого советского гражданина, тем паче члена КПСС, за такое дело четвертовали бы, но Окуджаве это даже не поставили в вину. Почему с ним обошлись так "гуманно", не захотел при жизни объяснить он сам. Объясняться его друзья теперь не спешат, но любому современнику ясно, что без самых высших дозволений на Лубянке такое не выпадало никому.
Возвращаясь в Москву после парижских бесед, Окуджава дал небольшую промашку. Рассказывали тогда, что вез он с собой нечто печатное (ну, мы все тогда возили). Подъезжая к границе, он не придумал ничего лучшего, как прилепить провозимую литературу клейкой лентой под днище спальной полки. Видимо, не знал, бедолага, что пограничников уже на первых занятиях учат, где и как прячут "враждебную литературу". Нашли, составили протокол и запустили шифровку, как тогда водилось, в несколько адресов.
И тут- то обнаружились некоторые расхождения в дозах партийно-государственной ответственности для "русистов" и иных прочих. Окуджаве тут же пришел срочный вызов, насколько я помню, из Италии на какой-то прогрессивный фестиваль. И что же? Окуджаве партком потихоньку "ставит на вид" (пустяковое наказание, оно даже не заносилось в учетную карточку), и он отбывает на прогрессивное мероприятие.
Мне же оставался еще Краснопресненский райком и его приговор. Первый секретарь райкома Козырев-Даль прямо сказал, что будет "советоваться" (ясно, что с Гришиным). Дело все еще оставалось неясным: Андропов жаждал моего исключения, ибо тогда послушное правление СП лишало писательского звания меня, то есть хоть какой-то призрачной гражданской защиты и. со мной уже можно было поступать, как будет нужно. И тут, как в классической трагедии, ударил гром небесный.
.. Как сейчас помню, вечером в среду 10 ноября сидели мы семьей на кухне и ужинали. Приемник был настроен на "Голос Америки". И вот слышим: по сведениям из диссидентских кругов, на днях был арестован писатель Сергей Семанов.
Далее шла моя краткая биография. Мистика. Тут же последовало немало звонков, частью анонимных (дело нешуточное, понятно). На другой день утром сообщили: скончался Леонид Ильич Брежнев… Мир праху его, но назавтра, то есть в четверг вечером я обязан был явиться в райком по своему персональному делу. Впрочем, меня недолго оставили в сомнениях: позвонили из райкома и сказали, что бюро отменяется.