В попугае жил закоснелый баронский консерватизм, и принять революцию он явно не мог и не желал.
Девятнадцатого апреля попугай в клетке был отнесен с утра в домовую контору и там странно и неожиданно притих, очевидно страшась новой судьбы.
Дворник, внесший его, сказал управдому:
— Молчит, как рыба.
Управдом подозрительно покосился на попугая и пробормотал:
— Молчит-то он молчит. Да не к добру. Сволочь, а не животное.
Понемногу в контору собрались бездельные обитатели дома, за ними приволоклись две старушки в наколках с выражением светской строгости на засушенных губах и какой-то веселый человек в пальто с котиковым воротником и котиковой шапке. Человек был немного навеселе, войдя, шумно поздоровался со всеми, подошел к клетке, постучал по ней, заставив попугая насторожиться, и сказал радостно:
— Живой ведь, стерва. А? Что вы скажете, граждане?
За всех сурово ответил управдом:
— Мы дохлыми живностями не торгуем, гражданин.
Гражданин улыбнулся.
— Я ж и говорю… А можно ему под хвост заглянуть на устройство? — вдруг спросил он после короткой паузы.
Старушки шарахнулись, остальные заржали.
И опять мрачно ответил управдом:
— Чего ж там смотреть? У него сзади, как и спереди.
Гражданин широко и сожалительно развел руками.
— Ну и несознательность! Значит, по-вашему, гражданин, у человека тоже все равно, что лицо, что… — Тут он добавил такое слово, что у старушек дрогнули наколки, а управдом, покраснев, шагнул вперед, чтобы проявить власть, но в эту минуту появился аукционист. С американской быстротой он уселся за столик, поднял молоток и распевцем объявил о начале торгов…
— Итак, граждане, торги начинаются. Продается попугай. Оценка двадцать пять. Кто больше?..
В конторе водворилось молчание. Попугай при первых звуках голоса аукциониста оживился, нахохлился, внимательно посмотрел на него и в тишине обронил веско и значительно: «Идиот».
Молоток выпал из руки аукциониста, он поперхнулся, а веселый гражданин хлопнул себя по ляжкам и загоготал. Аукционист бросил на него презрительный взгляд и повторил:
— Кто больше?
Веселый перестал хохотать и, придвинувшись, сказал аукционисту:
— Милай, уступи за пятерку. На такую стерву не жаль синенькой.
— Не мешайте, гражданин, — отмахнулся аукционист. — Кто больше?
Выждав минуту, он встал и объявил:
— Торги считаются несостоявшимися. Окончательные, как указано в объявлении.
Злой и подавленный товарищ Плевков принес попугая обратно в квартиру, выдержав бурную атаку жены.
— Опять? Опять черта этого принес? Чтоб духу его не было. Забирай его с клеткой и сам с ним катись, пьяница несчастная.