За время пребывания в Табризе Зубейда хатун по-весеннему расцвела, и взору халифа она представлялась ангелом небесным.
Все служанки Золотого дворца, глядя на Зубейду хатун, не могли удержать возгласов восхищения, говорили только о ее роскошных украшениях. Табризские портнихи сшили для Зубейды хатун новую одежду. Перед посещением мужа несколько машатте13 искусно нарядили ее.
Зубейда хатун первой в халифате надела чахчур14 - женские шаровары. Ей они шли. Она и тех сто девушек, которых каждый раз привозила из Табриза для своего сына Амина, выводила во дворцовый сад, облаченными в зеленые шелковые чахчуры.
Изумрудная гилали15 из китайской камки и розоватая челебия16 в этот вечер придавали Зубейде хатун сходство с новобрачной. Подобные южной ночи волосы главной малики были прикрыты зеленым тюрбаном. Бесценная тугра17 увенчивала ее. На тугре красовался чеканенный сокол, крылья и грудь которого были унизаны бриллиантами и рубинами. Изумруд цвета зеленого пламени, украшающий волосы малики, казался привлекательней амулета от сглаза, хоронившегося в прорези между ее белыми грудями. Крупные и мелкие алмазы и изумруды, которыми были усыпаны ее башмаки, искрились при свете свечи. "Глупец, почему не опускаешься на колени и не целуешь ей ноги?!" - мысленно упрекнул себя халиф. Она, как кипарис, покачивалась перед зеркалом. В ушах блестели жемчужины величиной с горошину. Как выразительно сочеталось с цветом ее кожи сияние редчайшего браслета на ее руке. Этот браслет, когда они еще были обручены, Гарун привез ей из Табриза. Бутоноподобные губы Зубейды хатун тронула улыбка. Казалось, когда она улыбается, то и ямочка на щеке подмигивает. Казалось, если прикоснешься к пылающим щекам, то обожжешь руку.
Взгляд халифа Гаруна блуждал по стану женщины, прихорашивающейся перед зеркалом. Он словно бы впервые видел ее. Казалось, что это их свадебная ночь.
"Хвала всевышнему - творцу этой красоты!"
Прошептав это свое любимое выражение, халиф встал и радостно подошел к малике. Осторожно, дрожащими пальцами он расстегнул отделанный изумрудами пояс, который женщина только что надела...
"Извините меня, госпожа! Все, что прикажете, будет исполнено!" Халифа обдало пьянящее женское дыхание.
Отделанное золотом шелковое ложе опять осчастливилось. Зубейда хатун подумала: "Молодчина, Ругия! Должность главной машатте очень подходит тебе. Так нарядила меня! Награда за мной".
Разрисованные золотом ногти малики пылали на спине халифа. Халиф, мысленно сравнивая красоту своей любимой наложницы Гаранфиль с красотой Зубейды хатун, отдавал предпочтение то наложнице, то жене. Во всяком случае сейчас рядом с ним была Зубейда хатун. Халифу показалось, что даже само солнце завидует обаянию этой красавицы.