Мирза Горбатый был встревожен. Он стоял рядом с казначеем, вычеркивал из списка имена проданных рабынь. Но имени Баруменд пока среди них не встретил. Мирза Горбатый нетерпеливо ждал и досадовал на покупательницу Баруменд, старую иудейку, за то, что она опаздывает и ее могут опередить... Неподалеку от Мирзы Горбатого иудейский купец был занят прекрасной хурра-здиткой. Он принюхивался к дыханию девушки, заглядывал ей в рот, заставил говорить, вслушиваясь в ее голос, наблюдал за плавностью ее походки, всматривался в черты ее лица. Европейские яокупатели были придирчивы. Приобретая рабынь, они на все обращали внимание.
Торг был в самом разгаре. Покупатели отбирали рабынь, отводя в сторону тех, приобрести которых намеревались. Толстая, кувши-яоногая, старая иудейка с мясистым лицом, поросшим уродливыми волосами, разыскала Баруменд у бассейна. Она должна была так подстрелить свою добычу, чтоб никто другой не смог бы потребовать доли.
Старая иудейка, позванивая мешочком с деньгами, отошла от Баруменд и приблизилась к Фенхасу, который о чем-то толковал с Горбатым Мирзой. Казначей, подавшись вперед, прислушивался к ях разговору. Горбатый Мирза, завидев старуху, весь подобрался. Но напрасно - старуха знала свое дело. Подойдя к Фенхасу, она робко поклонилась и жалобно спросила:
- Купецкий голова, сколько заплатить вон за ту? Фенхас, обернувшись, краем глаза глянул на высокую, светловолосую женщину: "Это же ангел!" Тыльной стороной ладони потерев глаза, Фенхас еще раз внимательно с ног до головы оглядел Баруменд и подумал о старой иудейке: "Ну, у тебя, образина, губа не дура. Кто ж отдаст тебе такую красавицу? Такую цену заломлю, что с базара уберешься".
Баруменд и без украшений была привлекательна. Возможно, среди хуррамитских пленниц второй такой женщины и не было. Только лицо ее белое было омрачено. Казалось, пятнышко в правом глазу попало в бурю. Краски, мастерски наложенные наряжаль-щицей, не могли скрыть ее скорби и гнева. Будь ее воля, она обрушила бы высокие своды этого базара на голову Фенхаса. Будь ее воля, она подожгла бы Золотой дворец Гаруна аль-Рашида, виновника всех бед, который принуждает людей пресмыкаться подобно ужам. Баруменд, поняв намерение похотливо оглядывающего ее купца Фенхаса, возмутилась и сразу двинулась на него:
- Червяк могильный, раздавлю тебя! - и обеими руками вцепилась в блестевшее от пота толстое горло Фенхаса: - Задушу тебя! Имущество хуррамитов может поднять даже один петух, а честь не потянет весь караван халифа Гаруна! Мы покоряться не приучены. Это злодейство неотмщенным не останется! Придет время и мои сыновья сорвут золотую корону с халифа и превратят ее в воронье гнездо.