Мы прекрасно понимали. Я по своему телефону никаких тайн не обсуждала, поэтому согласилась не раздумывая. Господа следователи, переждав десять минут и получив сообщение, что Витек должен немедленно двигать и действовать, как сказано в письме, моментально улетучились из моего дома. Содержания письма нам никто не сообщил, а Витек пришел в движение ровно настолько, чтобы переместить свою импровизированную барную стойку с телефонных справочников на обеденный стол.
* * *
Все мы снова уселись за одним столом. Вечер еще не кончился, ужин нам доставили из ресторана, который находился в пяти минутах ходьбы от моего дома. Затем коллегиально было принято решение, что Павел страдать не должен, на то такси и придумано. Павел охотно согласился с мнением коллектива.
— Да уж, в·такой бридж я еще в жизни не играл, — заявил он с чувством признательности. — Мне даже понравилось, только может мне кто объяснить, что это было?
На его вопрос ответила Аня:
— Обыкновенное, жестокое и непроходимо глупое похищение. Интеллект преступников ниже уровня канализации. Приходилось мне заниматься подобными делами, но эти двое просто рекордсмены кретинизма. С какой стороны ни возьми.
— Ну, тетку-то они оценили прилично, — похвалил Витек.
— Как же, — буркнула я недовольно, — сижу я на этих миллионах, геморрой уже насидела..
— Почему рекордсмены? — подозрительно спросила Малгося. — Что-то тут не так. Ты там ничего не оставила, на старой квартире?
Я пожала плечами.
— Да вроде нет. Ну да, телефон.
— Что телефон?
— Я же сказала, не полюю. Я и своего старого номера не помню. В конце концов, я сама себе редко звонила. Там какая-то двойная была закавыка, кажется, я тот старый номер тогда меняла, точно не уверена, но вроде бы так. Потом была общая смена номеров, когда присобачили нам спереди эти шестерки и восьмерки, спятить можно. Ну, а когда здесь поселилась, всем, кому не лень, этот номер давала. Каждый мог его найти, особенно журналисты, а вот адрес — другое дело, адрес оставался прежний, сами знаете, перерегистрировалась я позже, лет пять назад.
— Четыре, — поправил Витек.
— Четыре? А мне казалось, что больше, даже шесть…
— Меньше, — категорично заявила Клара — Я помню. Максимум четыре.
— Вам виднее, — согласилась я. — До сих пор туда какие-то письма приходят, кто не очень в курсе, может думать, что я все еще там живу. Другого объяснения у меня нет. А что до телефона, то это было до повальной компьютеризации, и ни в одной телефонной книге я как Хмелевская никогда не значилась… Хотя нет, вру, значилась. В одной. В начале моей карьеры, потом я опомнилась и убрала псевдоним. И уж больше никогда. Может, старых знакомых спросить?