Таких идиотов, чтобы из-за глупого имени отказываться от миллионов, в семье не нашлось. Так Розалия стала Розалией, и не прогадала. Через два года удовлетворенная прабабка, наконец, умерла, предварительно честно позаботившись о завещании. А Розалию тут же переделали в Розочку, и это имя прилипло к ней навсегда. Факт, что она богата, от ребенка пытались скрывать, но делали это так неумело, что Розочка выросла в полной уверенности, будто она — пуп земли. Ей все можно и все дозволено, а если чего захочет, то получит на блюдечке без малейших усилий с ее стороны. Результаты оказались налицо: школы она не окончила, глупа была как пробка, а лень расцвела в ней, как джунгли после дождя. Джунгли, заболоченные и полные пиявок. Но, учитывая размеры приданого, быстро нашелся предприимчивый молодой человек, который охотно посадил себе на шею этот прелестный цветочек в еще более прелестной упаковке, причем его чувства к упаковке были гораздо сильнее. Что, понятное дело, он ловко скрывал.
Как истинный розан, Розочка сияла красотой ярмарочной матрешки: буйные золотые кудри, голубенькие глазки без всякого намека на глубину души, пухленькие щечки, малиновые губки, можно сказать, кровь с молоком, тушка, правда, немного тяжеловата. Загар ее не брал, и даже веснушки не появлялись.
— Женщина без веснушек — как небо без звезд, — изрек как-то при ней один сомнительный поклонник, она же сочла это за комплемент.
Вот чем она розу превосходила, так это количеством шипов. Любой кактус позавидовал бы такому изобилию иголок, куда уж там цветку. Желая казаться остроумной, она совершала кучу бездарнейших промахов, глупостей и гадостей. Зубы сводило, когда Розочка пыталась блистать в обществе. Репертуар ее шуток тоже не отличался оригинальностью: больше всего она любила убрать стул, когда человек садился, подставить ногу пробегавшему мимо гостю или сунуть ему желе или мороженое за воротник. Она обожала приветствовать знакомых словами: «Ну, ты и постарела, хи-хи!», как вариант — «постарел». С добавлением «ты ужасно выглядишь» и своим вечным хи-хи, что очень было кстати, например, по отношению к дикторше, у которой через минуту начинался эфир. Или невесте, идущей в этот момент к алтарю.
А уж как ее все любили, начиная с мужа, — просто слов нет. Муж, Рафал Земчак, занимался приумножением богатства, которое Розочка проматывала со свистом. Владели они всем совместно, а посему несчастный Рафал неоднократно вдруг обнаруживал, что в текущем счету зияет обалденная дебетная брешь вместо столь же обалденного кредита, а партнеры считают его безответственным кретином, ибо Розочка как раз решила самостоятельно провернуть гениальную сделку и провернула ее с невероятной скоростью.