Да. И вдруг - бум. Вспышка, а потом удар. И ещё боль в кишках.
Боль пройдёт, - сказал доктор.
Она уже прошла.
А что ещё с тобой было?
Гулял по Питеру. Зашёл к себе домой.
Давно это было?
Вот сейчас, только что.
Братки переглянулись. Пискарь повертел пальцем у виска.
Денис, как ты мог гулять по Питеру, ты же лежишь в больнице в Москве, - увещевающе сказал Леонид Аркадьевич. И повторил: - Ты лежишь в больнице, тебя лечат...
Я в больнице, меня лечат, - эхом отозвался динамик.
Всё будет хорошо, не волнуйся, - сказал доктор.
Я ехал в машине, потом - удар, заболело в кишках, а потом я попал в Питер и зашёл к себе домой, - говорил Михалёв. - А ещё я ехал в поезде. Я точно помню, что ехал в поезде. Это когда было? После удара или после прогулки по набережной?
Габай скривился в досаде.
Он всё время несёт эту хрень? - спросил шёпотом.
Я же сказал, он не совсем адекватен, - тоже шёпотом ответил доктор. - Но это, возможно, пройдёт со временем. А вообще его ответы вполне разумны. У меня складывается впечатление, что он многое, если не всё, помнит из того, что было с ним...
А нас он помнит? - вмешался Гугнивый
Доктор поднёс ко рту микрофон.
А друзей своих ты помнишь? - спросил он.
Славку из пятого подъезда, - ответил Михалёв. - Мы с ним травку курили и на роликах катались. И Маринку.
Спроси, он Ильяса помнит? - прошептал главарь. - И Папанина?
И Пискаря, - прибавил Пискарь.
Денис, - мягко сказал доктор. - Ты помнишь своих друзей - Ильяса, Папанина, Пискаря?
Динамик несколько секунд безмолвствовал.
Помню, - ответил, наконец, Михалёв. - Только они мне не друзья. Сам не знаю, на фига я связался с ними. Думал, хоть денег подзаработаю, а они такие жмоты, из-за копейки лишней удавятся.
Денис, - укоризненно сказал доктор, покосившись на братков, - как ты можешь так неуважительно отзываться о своих друзьях...
Тамбовский волк им друг. Заставляли им жратву готовить, а если за водкой надо было бежать, то всегда меня посылали. А как нажрутся, весь пол заблюют, так мне же убирай, как будто я им нанимался. Качок, гад, заставлял трусы его стирать.
Пискарь засмеялся.
Значит, не отшибло у Дениски память! - Он довольно потёр руки и подмигнул Габаю. - Значит, он и тот день, когда Папаня камни прятал, должен помнить...
Габай обернулся к доктору.
Вот что, Аркадьич, щас ты нас оставь с ним наедине. Надо кое о чём побазарить. Это быстро. Мы потом тебя позовём.
Только, пожалуйста, не тревожьте его, - сказал доктор. - Сейчас ему ни в коем случае нельзя испытывать отрицательных эмоций. Воспоминания должны быть приятные.
Не бойся, - Габай забрал у него микрофон, - всё будет хоккей.