Замполит Гареев, татарин по национальности, человек другой внешности и иного склада характера. Он порывист и резок. Ему нужна узда, хотя он сам должен быть сдерживающим началом в батальоне.
Оба они, комбат и замполит, не имели возможности проявить себя как следует в прошлых боях. В этом во многом был повинен бывший командир полка, да и обстоятельства сложились таким образом. Сейчас открывалась блестящая, но и архиопасная перспектива для подвига. Как используют ее капитаны?
- Батальон готов к выполнению боевой задачи, - горячо ответил Василий Кострецов.
- А положа руку на сердце? - участливо спросил Кроник.
- И положа руку - тоже, - откровеннее сказал капитан. - Может быть, возьмем крепость не с первой и даже не со второй попытки, но возьмем.
- Но ведь пополнение не дадут.
- Будем беречь свои силы.
- Какое мнение у замполита?
- Такое же, как у комбата.
- Договорились? Ну, смотрите, капитаны, защищайте честь дивизии.
Так же, как комбат Кострецов, очень толково и спокойно доложил о системе артиллерийского огня командир дивизиона капитан Поздеев. Он даже внешне немного походил на Кострецова, ясноглазого, улыбчивого русского парня.
- Мы тоже готовы, - отвечал Поздеев. - Но нам обязательно нужна разведка боем. Вал из города почти не просматривается. Мы можем только предполагать об огневых точках противника.
- Разведка будет, - пообещал комдив. - А обучены ли расчеты прямой наводке?
- По живым целям почти не били, но расчеты подобраны лучшие.
- Чей, например?
- Старшего сержанта Воронцова.
- Не слыхал такого. Зря не представляете к наградам отличившихся.
- Ждем новых подвигов.
- Поздно награждать мертвых, капитан, лучше заботьтесь о живых.
- Учту, товарищ полковник.
А комдив уже к парторгу Степану Некрасову:
- Ну, вас не учить, как действовать при опасности.
- На прямой наводке будут коммунисты, - доложил парторг.
- Правильно.
- В каждом расчете по два заряжающих и по два наводчика.
- Тоже верно.
- На позициях буду сам.
- Это по обстоятельствам, нам дорога каждая жизнь.
Какое прекрасное чувство испытывает командир, заражаясь уверенностью в своих подчиненных. Это приносило огромное моральное наслаждение - не зря потрачены силы на воспитание. И наоборот, горько тому командиру, которого не понимают помощники.
Перед глазами в таких случаях всегда встает Чапай, умевший и песню спеть с солдатами, и сплясать, а если нужно - лечь с ними в боевую цепь, подняться в атаку и первым ворваться в стан врага. Может быть, кто-нибудь скажет: не те времена. Но все-таки пример Чапая, наверное, останется непререкаемым на все времена и для всех военачальников.