Обстановка под Великими Луками складывалась весьма острая и серьезная. За ней внимательно следила Ставка Верховного Главнокомандующего. И вот в один из дней оттуда пожаловал в штаб армии, а затем и в штаб нашей дивизии ответственный представитель - заместитель Верховного Главнокомандующего ^Маршал Советского Союза Григорий Константинович Жуков.
Известный полководец оказался бывшим начальником и наставником нашего командира дивизии, когда тот еще служил старшиной эскадрона в далекие годы после гражданской войны.
Встреча однополчан была сердечной и трогательной.
- Вот когда я тебя разыскал, - шумел кряжистый, суровый на вид полководец. - Ничего, держишься молодцом. Малость постарел, а есть порох в пороховницах. Докладывай, как готов к штурму.
Штурм города был назначен на двенадцатое декабря, но из-за сильного тумана был отложен. Туман вызывал беспокойство и в штабах армии и фронта, и в Ставке Верховного Главнокомандующего. Подпирали события на внешнем кольце окружения: три километра разрыва - не шутка.
Представитель Ставки вызвал на доклад командующего артиллерией дивизии майора Засовского. Молодой командующий понравился полководцу.
- Что вам надо для успеха штурма? - спросил он майора без предисловий.
- Снарядов, - последовал ответ.
- Сколько?
- По двадцать на ствол.
- По широкому лицу полководца пробежала улыбка. Он взглянул на слегка растерянного комдива и опять обратился к майору:
- Почему так мало требуете?
- А потому, что снаряды нужны под Сталинградом.
- Ответ умный. Но мы вам можем дать больше. Теперь можем.
Последние слова полководец подчеркнул. Он коротко попросил доложить о системе огня, о плане штурма, хотя, разумеется, уже прекрасно все это знал. Майор Засовский рассказал с полным знанием дела. Полководец опять остался довольным.
- Хорошо понимаете свое дело, - похвалил он напоследок. - Воюйте на славу, майор.
А оставшись наедине с комдивом, добавил:
- Думающий у тебя офицер, командующий артиллерией. Успех штурма будет обеспечен. Отдавай приказ.
Исторический день
И вот наступило утро тринадцатого декабря. Оказывается, в дивизии несколько дней находились московские писатели Александр Фадеев и Борис Полевой. Я об этом узнал только сегодня, увидев их на НП полка Корниенко.
Фадеев - высокий, худой, бледный, с седыми висками, выглядел задумчивым и, пожалуй, даже грустным. Его светлые, как небо, глаза то и дело искали новых людей, меряли их с ног до головы, как бы оценивая, чего стоит человек. В то же время они часто хмурились, от чего, к слову сказать, лицо писателя становилось не суровым, а как бы обиженным. Весь благородный облик Фадеева был полон высоких дум, поэтому, должно быть, он мало двигался, а больше стоял на одном месте и все смотрел и смотрел на хлопоты окружающих его людей. Изредка он перебрасывался словами с Полевым, человеком куда более подвижным и горячим, с черными улыбающимися глазами. Говорил больше Полевой, Фадеев чаще кивал.