О, она понимала, что была немножко не в себе. Представляла, какой скандал разразится в свете, если станет известно, что убийца герцога Маркингема скрывается в одном из домов в Мейфэре, где сам хозяин танцует с ней и целует ее. Да, они тут же придут, чтобы сжечь ее собственными руками. Кейт задрожала. Ей следовало носить траур по мужу, а не целоваться с виконтом. Да, она понимала это, но не желала следовать правилам общества, жаждущего предать ее смерти за преступление, которого она не совершала.
Но как объяснить все это в памфлете? Наверняка это прозвучит фальшиво. И она должна спросить себя, действительно ли она хочет поскорее закончить этот памфлет? Как только работа будет сделана, Джеймс отвезет ее назад в Тауэр. Неужели? Но он должен. Она не может бесконечно оставаться в его доме. Это, уж точно, было бы совершенно неприлично. В памяти всплыли слова, которые Джеймс сказал в начале вечера. И ее с головы до ног обдала жаркая волна. «Мы и так уже перешли все дозволенные границы». Так он сказал, прежде чем… Кейт задрожала.
Она подошла к маленькому столику в углу комнаты. И посмотрела на первые слова памфлета. «Он в себе обрел свое пространство, и создать в себе из Рая Ад и Рай из Ада может»[2].
Вздохнув, Кейт провела по строчке пальцем. Казалось, Мильтон прекрасно понимал, о чем говорил, человеческий разум способен сотворить ад. Но сегодня, сегодня это был рай.
Кейт позвонила. Пришла Луиза и помогла ей снять платье. Кейт пообещала себе, что покончит с безумными фантазиями в отношении Джеймса. Ничего хорошего из этого не выйдет. Не может виконт влюбиться в убийцу. Даже если бы случилось чудо, и она была бы оправдана, все равно их отношения обречены. У них нет и не может быть будущего. Из-за связи с ней его репутация будет разрушена окончательно. И, кроме того, брак с одним аристократом уже не привел ни к чему, кроме разбитого сердца и трагедии. Зачем же повторять собственные ошибки? Нет, для них обоих будет лучше, если Кейт оставит бесплодные мечты и сосредоточится на том, чтобы поскорее закончить памфлет. Они заключили сделку, и она сознательно пошла на это. Разве нет? Памфлет в обмен на наслаждение, на возможность ощутить вкус жизни. И она испытала это наслаждение с Джеймсом.
Джеймс с такой силой захлопнул за собой дверь спальни, что она завибрировала. Он тихо выругался, стукнув себя по бедрам. Проклятье! Что это был за поцелуй? Поправка. Что это были за поцелуи, так как их было много? Что-то невероятное есть в красоте Кейт. Ее женственность и обаяние. Что-то есть и в этих танцах при свечах… Нет, это не объяснение. Он вел себя как законченный негодяй. Воспользовался своим преимуществом. Прекрасно! Но Кейт не невинная девушка, ей, слава богу, не восемнадцать, и это не был бал дебютанток. Она — леди, которая живет в ожидании приговора. Леди, живущая под его крышей, так как они заключили сделку. А он воспользовался своим преимуществом. И это не давало Джеймсу покоя. Проклятье. Проклятье. Проклятье. Он должен как-то загладить свою вину.