Глава 2
УРОЖДЕННАЯ ЯГУСИНСКАЯ
Дорога действительно оказалась короткой. Леший торопливой походкой вел их по едва видимой тропинке, Ухоня шелестел где-то рядом, иногда становясь смутно различимым на фоне зелени. А Ворон, удобно устроившись на плече лешака, думал о том, что события начинают развиваться в совершенно непонятном направлении. Еще несколько дней назад в неторопливых беседах с Ухоней они пришли к согласию в том, что ничего особенно сверхъестественного с ними не происходит. Ну, пошутил кто-то из местной многочисленной колдовской братии, ну, наколдовал чего не следует, — превращений в этих лесах хоть пруд пруди! А то, что память их собственная не пускала обоих дальше нескольких дней, тоже особенных страхов не вызывало. Те же ведьмы иногда память на короткий срок могут умыкнуть, чтобы потом с бедолагой пакость какую сотворить. Но опять же не со зла, а скорее от отсутствия других развлечений в здешних местах. Съезд ведьмачий (то есть, пардон, шабаш), он ведь еще ой как не скоро, а подурачиться да покуражиться всем хочется. Вот и шуткуют по-бесовски. То бишь маются от безделья, горемычные… А теперь выходит, что случившееся с ними местный колдовской контингент считает опасным даже для себя! Такого в этих местах отродясь не было! А если предположить, что… нет, об этом и думать-то страшно! И все-таки ужасная мысль сверкнула в сознании Ворона, заставив на мгновение замереть его сердце: а вдруг он так и не сможет вернуть себе свой первоначальный облик? Вдруг ему так и придется до скончания своего века мыкаться в чужих обличьях, не в силах разорвать порочный круг превращений?
Мысли эти были настолько ужасны, что Ворон, подавляя бурю клокочущих эмоций, изо всей силы вонзился когтями в плечо лешего. Лешак от неожиданности и боли кинулся куда глаза глядят, решив, наверное, что его многострадальная печень не дает-таки Ворону покоя. Совсем по-другому оценил ситуацию Ухоня. Видя дерзкий побег коварного лешака, он с быстротой молнии скользнул ему наперерез и на короткое мгновение материализовался перед ним в виде столь устрашающей медвежьей морды, что несчастный леший так и хлопнулся в траву без чувств!
— Да-а-а, Ухоня, твое поведение никак не назовешь тактичным. А вдруг он помер?
— Дождешься, как же! Скорее всего, лесные слухи на него так подействовали, что он боится нас, как черт ладана! Может, он прав: на нас действительно лежит не то порча, не то проклятие какое темное?
— Хотелось бы думать, что это не так. А пока давай приведем в чувство эту ошибку природы.