Доктор сделал паузу, и миссис Клейр, очевидно, почувствовав, что брат ждет ответа, воскликнула:
— Представить только, дорогой! Как обидно. Да.
Доктор Акрингтон с уничтожающей жалостью посмотрел на сестру.
— Я сказал «предполагаемая» трагедия, — повторил он с расстановкой. — «Предполагаемая» трагедия.
— Мы расслышали, Джеймс, — мягко заметил полковник Клейр. — С первого раза.
— Тогда почему же вы ничего не говорите?
— Может, дорогой, потому, что ты так громко кричишь и очень грозно смотришь, — ответила миссис Клейр, с извиняющимся видом кашлянула и продолжила: — Я хочу сказать, каждый про себя думает: «Как он грозен и как громко кричит», а потом, знаешь, забывает прислушиваться, отвлекается.
— Я не знал этого, — вскричал доктор Акрингтон, но затем сделал над собой усилие и необычным монотонным голосом пробормотал: — Очень хорошо, Агнес. Ты желаешь продолжить сладкоречивые упражнения в стиле твоей воскресной школы. Пожалуйста. С висящим над нашими головами обвинением в убийстве я буду во время совещания ухмыляться и шептать. Тогда, может, ты окажешь нам любезность и станешь слушать?
«Я буду петь тебе, как соловей», — пришли Дикону в голову строки.
— Вы сказали «предполагаемая», — примиряющим тоном напомнил доктору мистер Фоллс.
— Да. Совершенно верно.
— Интересно будет узнать почему, — задумчиво произнес мистер Фоллс. — Все дело, несомненно, не выглядит бесспорным убийством. Мне никак не удается понять, как я это называю, техническое состояние случившегося. Я имею в виду отсутствие тела…
— Habeas corpus[5], — мрачно подсказал полковник.
— Как я представляю, сэр, habeas corpus относится скорее к личности обвиняемого, чем к жертве. По моему мнению, каждый из нас, — мистер Фоллс сделал паузу и осмотрел всех своих собеседников, — может оказаться corpus в трактовке основного закона Великобритании. Или я ошибаюсь?
— Кто собирается стать corpse[6]? — в панике заревел Смит. — Пусть каждый говорит только за себя.
— Заткнись, Берт, — пробормотал Саймон.
— Ага. Но я хочу знать, о чем здесь идет речь. Если кто-то желает обзывать меня по-всякому, я должен иметь право защищаться, верно?
— Может быть, мне позволят продолжить? — холодно осведомился доктор Акрингтон.
— Да Бога ради! Валяйте дальше! — с негодованием воскликнул Гонт.
Дикон заметил, как Барбара удивленно взглянула на актера.
— Когда я только что шел через веранду, — сказал доктор, — до моих ушей, Фоллс, донеслось ваше поразительно точное описание места происшествия. Следовательно, вы, единственный из присутствующих, которому удалось осмотреть тропинку, имеете преимущество. Однако, если ваше описание достаточно подробно, мне кажется, из него можно сделать лишь одно заключение. Вы говорите, у Квестинга был фонарик, которым он освещал себе дорогу. Как в таком случае погибший мог не заметить обрыв на тропинке? Сами вы разглядели его в течение нескольких секунд.